Голубых Михаил Дмитриевич

Заведующий  Ирбитским краеведческим музеем в 1930 –годы, литератор

Выходец из не­богатой семьи, выпуск­ник Киевского училища прапорщиков, младший офицер старой русской армии, в 1917 году Михаил Дмитриевич встал на сторону револю­ции, а в следующем уже был одним из руководи­телей главного штаба войск В. К. Блюхера, со­вершавших поход по ты­лам белых на Южном Урале.

«Рядом с Блюхером» — этим названием озаглав­лены мемуары, опублико­ванные в журнале «Урал» (№ 2, 1977 г.). Легендар­ный полководец высоко оценил подвиг своего мо­лодого соратника. «За время рейда, — позднее писал он в характеристи­ке, — Голубых неоднократ­но оказывал руководству исключительные боевые услуги, имевшие боль­шое значение для успеш­ного прорыва через ли­нию фронта».

В его насыщенной ин­тересными событиями биографии запоминается эпизод, описанный в очерке «Гибель Колчака» («Уральский следопыт» № 7 за 1969 г.).

«Шел январь 1920 года. Однажды ночью нам ста­ло известно, что к поле­вому штабу движутся значительные силы про­тивника. Вызывать по­мощь бесполезно, не успеет подойти. Лапин при­казал мне взять бойцов с пулеметом и устроить в перелеске засаду.

 —   Переговоры с белыми буду вести я, — коротко объ­яснил начдив, — а вы вни­мательно следите, дейст­вуйте без приказа.

Скоро показались конни­ки.

—  Стой! — закричал Лапин.

— Я начальник дивизии Красной Армии. Приказы­ваю сдаться. Не сдадитесь

—  уничтожим.

На мгновение наступила тишина.

—   Офицерам спешиться! Подойти ко мне и сложить оружие.

Офицеры подходят к Аль­берту Янами — полк оренбургских казаков. И вот в располо­жение 30-й дивизии потя­нулись потрепанные кава­лерийские части белых, обозы.

В течение двух-трех ча­сов в плен сдалось не­сколько тысяч белогвар­дейцев, в том числе более двухсот офицеров и один генерал. Все солдаты были отпущены, а генерала на­чдив приказал допросить.

—   Ба! Полковник… вино­ват, генерал Вельк? — не удержался я при виде во­шедшего.

—   Прапорщик Голубых, здравия желаю! Вот где встретились…

Полковник Вельк в ста­рой армии командовал за­пасной бригадой в Челя­бинске, я там же служил младшим офицером, вел агитационную работу среди солдат.

Начальнику полевого штаба 30-й дивизии Го­лубых в то время было всего двадцать три года, начдив Лапин был на два года моложе.

В 1921 году, серьезно подорвав здоровье и нуждаясь в длительном лечении, Голубых демо­билизовался. В те годы он стоял во главе челя­бинской газеты «Совет­ская правда», много ра­ботал над воспоминания­ми о гражданской войне. В 1924 году в Екатерин­бурге вышла первая кни­га начинающего писате­ля — «Уральские партиза­ны». Вскоре появляются «Очерки глухой деревни» и историческая повесть «Лава».

В своей рецензии на книгу молодого писателя бывший комиссар 25-й Чапаевской дивизии Дмитрий Фурманов, близко знавший автора, отметил историческую общность походов ураль­ских партизан с герои­ческим прорывом через перевалы главного Кав­казского хребта Тамансской армии, описанную в книге Александра Сера­фимовича «Железный по­ток».

И вот Ирбит. Михаил Дмитриевич поселился с семьей    в   старинном уральском городе, в небольшой бревенчатой избушке по улице Ирбитской (ныне Кирова), а в  окружном краеведческом музее, который еще не­давно назывался подвиж­ным музеем учебно-на­глядных пособий, появи­лись новые отделы. Это, прежде всего важнейшие в то время сельскохозяй­ственный и историко-ре­волюционный.

В Ирбитском городском архиве хранится целая папка документов, нако­пившихся за несколько лет в конце тридцатых го­дов, в течение которых М. Д. Голубых руководил му­зеем. Собирались образ­цы и сведения о развитии промышленности, пале­онтологических находках в ирбитской округе, мес­торождениях полезных ископаемых, местном фольклоре…

В этот период Ирбит вобрал в себя экспонаты ликвидированного туринского музея. Новые экс­позиции создавать было нелегко: кроме руководи­теля в штате числились только помощник и сто­рож.

Музей   понадобилось значительно расширить, и Голубых добился выде­ления обширного здания по улице  Спорта (ныне Орджоникидзе, этот дом не  сохранился).  Здание было  без  окон,   словно после бомбежки. А капи­тальный ремонт в тe годы требовал   не   меньших усилий, чем теперь. Благодаря энергии и завидной  работоспособности, нового  заведующего  в музей скоро потянулись, посетители.

Несколько месяцев Ми­хаил Дмитриевич жил в пригородной деревне Гаевой, где готовил мате­риал для новой книги. Он побывал в семьях колхоз­ников, изучал их быт, жизнь селян, изменения, которые   происходили   в деревне. Кроме Гаевой в колхоз «Новый путь вхо­дили деревни Кекур, Кокшариха, Мордяшиха, Ма­лыгина, Ерзовка — в об­щей сложности 223 еди­ноличных хозяйства, все на Тюменском тракте.

Книга рассказывает об одном годе работы (все­го об одном!) рядовой в ирбитской округе артели. 1929-й год встает со страниц книги зримо, ярко. Деревня Гаева жила в непомерной бедности. Единственно верным было вести хозяйство со­обща. На первых порах при создании гаевского колхоза обобществили не только коров, овец, свиней, но даже куриц, огороды, тулупы. На этой почве было немало скандалов и курье­зов. На заседании совета колхоза, как тогда называлось правление, как-то за­слушали дело об утаивании от обобществления раскра­шенной в несколько цветов дуги для телеги.

Управление делами сель­хозартели поручалось об­щему собранию и совету артели. Сбор начинался в восемь-девять часов вече­ра и затягивался до двух-трех ночи. Бывали случаи, когда разговор оканчивал­ся даже в семь утра. Столь продолжительные бдения утомляли колхозников. В конце такого собрания, го­ворится в книге, половина участников обычно но вы­держивала и засыпала.

Особенно этим злоупот­ребляла колхозная парт­ячейка. Под храп и носовой свист спящих и дремлющих заканчивался пространный доклад или чтение резолю­ции в ее последней редак­ции. Порою член партячей­ки от непрерывных заседа­ний и ряда бессонных но­чей (а собрания в зимнюю пору проводились два-три раза в неделю) приходил в такое «обалдение», что не мог принимать участие в физических работах. Но это было на первых порах. По­степенно дело налажива­лось.

Преимущества коллективного хозяйствования стали очевидны уже в пер­вый год работы. Весной 1929 года артель увеличи­ла посевную площадь на десять процентов, в то вре­мя как единоличные хозяй­ства в округе посев не­сколько сократили. Урожай артель собрала больший. До организации колхоза половина всех хлебов уби­ралась серпами, а в арте­ли  —  весь жнейками — само­сбросками, и только около трех гектаров полегших хлебов были убраны серпа­ми. «Новый путь» развивал животноводство, немало строил.

Книга о колхозе «Новый путь» писалась еще в тот период, когда преступный вал раскулачивания, прока­тившийся по всей стране, только коснулся селений Пригородного района Ирбитского округа. Проведен­ное накануне землеустрой­ство отодвинуло земли за­житочной части населения за много километров от де­ревни.

Рукопись книги была сда­на в печать до того, как из Гаевой были высланы на муки и страдания многие семьи с малыми детьми и стариками, а по насе­ленным пунктам Гаевского сельсовета таких на­считывалось пятнадцать. Выпущенная книга яв­лялась первым томом на­меченного издания. Во втором томе предполага­лось дать полную карти­ну всей жизни деревни в ближайшие годы. Но эта книга не появилась.

После более чем полу­векового хранения под таинственным грифом «совершенно секретно» приоткрылись фонды Ирбитского государствен­ного архива о периоде коллективизации сель­ского хозяйства нашего края, в том числе и в де­ревне Гаевой.

В числе высланных из деревни была и семья се­редняка М. А. Бунькова, в которой было шестеро детей до двенадцати лет. В протокол заседания президиума Гаевского сельского Совета от 25 января 1930 года с по­весткой «О ликвидации кулачества^”  было записа­но решение: в числе мно­гих выслать из пределов Ирбитского округа Н. С. Бунькова. В вину ему по­ставили фиктивный раз­дел земли с женой с це­лью раздробления хозяй­ства, бойкот хлебозаго­товок, службу отца цер­ковным старостой и даже обнаруженные при обыс­ке в земле сто рублей се­ребряными монетами по 50 копеек советской че­канки  1924 года…

Теперь деревня Гаева является отделением АО «Ирбитское» — хозяйства крепкого, известного в округе. А единственный в городе экземпляр книги «Новый путь» хранится в Ирбитском историко-эт­нографическом музее.

В 40-50-х годах М. Д. Голубых работал учите­лем русского языка и ли­тературы в школах Свер­дловска, защитил кандидатскую диссертацию, написал ряд научных тру­дов. В конце 60-х годов в газете Уральского воен­ного   округа   «Красный боец»     и     в     журнале » Уральский   следопыт» опубликован   большой автобиографический очерк   М.  Д.   Голубых   -«Прапорщик пехоты».

Журнал «Урал» в 1985 году отмечал: автор «Лавы» и «Уральских пар­тизан» М. Д. Голубых — фигура, незаслуженно за­бытая нашими краеведа­ми и историками литера­туры. Настоящая публи­кация — попытка в какой-то мере восполнить этот пробел.

Список литературы:

Герштейн, Я. Л.   Свет «Нового пути»  // Восход. – 1996. – 6 нояб. _ С. 1, 2.