Медицина

Основоположником доземской медицины в Ирбитском уезде был Фе­дор Христофорович Граль (1770-1835), первый доктор медицины на Урале.

В пору становления ирбитского здравоохранения причастно к нему имя Александра Дмитриевича Бланка — деда В. И. Ленина по матери. В 1841 г. А.Д. Бланка, к тому времени опытного врача, выпускни­ка Петербургской медико-хирургической академии, назначили инс­пектором Пермской врачебной управы. Огромная территория Пермс­кой губернии, с редким населением в северной ее части с плохими путями сообщения, представляла собой довольно глухой уголок Рос­сийской империи, занимавшей по смертности первое место в стране.

А. Д. Бланк, как инспектор, систематически посещал уезд­ные больницы, оказывал врачам практическую помощь, выпол­нял обширные обязанности: лечил больных, вел акушерскую практику… Дважды бывал в Ирбите. Город по антисанитарному состоянию, венерическим заболеваниям и детской смертности стоял на первом месте в Пермской губернии.

«… Вот он, Ирбит, — писал в своем отчете Бланк, — со своей всемирно известной ярмаркой!» Ниже Бланк отметил: «В горо­де во все время ярмарки от 15 февраля до 25 марта открывается временное отделение аптеки под управлением провизора». Вре­менная поначалу аптека вскоре стала постоянной.

Что представляла из себя городская больница до постройки ново­го больничного городка? Единственная на город и весь 110-тысячный уезд больница ютилась в тесном, ветхом и холодном деревянном доме с мезонином, приспособленном под больницу и всего на десяток кро­ватей. Кроме четырех палат (причем одна в мезонине), аптеки и канце­лярии, в ней находилась также квартира смотрителя и цейхгауз (склад). Хозяйственные службы и анатомический покой размещались в боль­шом древнем флигеле. Больничные постройки, в том числе конюшни с завозней, баней и прачечной, колодцем и часовней, огораживал часто­кол из жердей. Городская больница, по словам врача А А. Рудальского, «во всех отношениях представляла заведение, не отвечающее как по своему внутреннему устройству, так даже и по качествам того дома, в котором помещается,  условиям хорошей лечебницы».

Для холерных больных позднее был нанят находящийся поблизости деревянный дом госпожи Павловой. В 1871 г. врач Черемшанский разработал положение о лечении холерных боль­ных. Волостные власти настолько серьезно отнеслись к «холер­ному вопросу», что за неимением в с. Зайковском специального помещения предписали отдать для холерных больных  дом во­лостного правления, а себе нанять — другое помещение.

В Ирбитском уезде в 1870 г. был всего 1 врач и 9 фельдше­ров. На каждого приходилось 9597 человек. В 1871 г. на весь уезд остался только один врач Рудальский с жалованием 1200 руб., он же был заведующим городской больницей с вознаграж­дением 300 руб. в год. Из 13 фельдшеров, которых предлагал ввести А. А. Рудальский, ввели: одного старшего фельдшера при городской больнице, трех в уезде с жалованием по 300 руб. в год и семь младших фельдшеров с жалованием по 150 руб. Так же ввели должность двух акушерок.

Вводить должности младших фельдшеров решили в целях эко­номии. На жалование одного врача можно на первых порах содер­жать 8-10 фельдшеров. Но даже при таком отношении к делу не было введено и минимальное число медицинского персонала в уезде, хотя болезни уносили тысячи жизней, особенно детских. Особых мер по предупреждению детской смертности в уезде не принимали. Это отмечалось земскими врачами во всех докладах.

Замечательный врач и общественный деятель А. А. Рудальский, принимая больницу, писал: «Нет не только микроскопа, но даже термо­метра для измерения температуры. А если надо сделать ванну, прино­сят в палату тяжелую деревянную посудину, в которую заливают воду».

Из доклада ревизионной комиссии (1877 г.): «Для больных по­ставлены деревянные ветхие кровати. В щелях видно изобилие кло­пов. Тюфяки набиты соломой, должно полагать уже не менее года — солома до такой степени слежалась, что пересыпается в наволочках, как овес, а при малейшем прикосновении в изобилии вылетает пыль».

В «Очерке деятельности Ирбитского земства» за 1913 г. так вспоминалось о том времени: «Обязанности палатного надзирате­ля исполнялись сторожем, который попутно с этим нес и всю чер­новую работу в больнице: кастеляна, комнатного служителя, ис­топника, водовоза, а подчас лекарственного и аптекарского по­мощника. Он должен был соблюдать чистоту во всем здании, дво­ре, бане, анатомическом покое. В ночное время коридоры больни­цы освещались ночниками. Это железные фонари со стеклами. В ночниках этих горит конопляное масло, в результате появляется едва тусклый, слабый свет и огромная масса дымной копоти, пор­тящей воздух и стены».

Что собой представляла ирбитская городская больница в 1880 г. видно из заметки в газете «Екатеринбургская неделя»: «Помещение больницы, о котором почетный попечитель офи­циально заявил, что, входя в больницу на самое короткое время, он, человек здоровый, выходит оттуда больным. А пища! Боже ты милосердный, чем кормят больных? Суп — помои… Посуда употребляется в сифилитическом и других отделениях одна и та же».

В середине 60-х годов XIX в. сколько-нибудь правильная врачебная помощь существовала почти исключительно только в Ирбите. Огромное большинство сельского населения уезда предоставлено было знахарям, священникам и иным сельским жителям, почерпнувшим свои познания из разных лечебников или из советов, поверхностно усвоенных от врачей. Крестьяне видели доктора только при рекрутских наборах. Больница была обставлена настолько бедно, что среди населения прослыла «до­мом смерти».

Уже в 80-х годах XIX в. врач Зенков признал, что смерт­ность больных, находившихся на излечении в городской больни­це, была значительной. В 1881 г. умерло 72 чел. из 954, что соста­вило 7 %, т. е. один больной из каждых 13-ти. Врач объяснял это тем, что зачастую родные привозили сюда по существу умираю­щих и оставляли их у дверей больницы; таких же привозили из богадельни (дома старчества) заранее зная, что захоронение будет производиться за счет самой больницы. Не случайно в 1881 г. в «Екатеринбургской неделе» появилась заметка, в которой го­ворилось: «Не ходите в ирбитскую городскую земскую больницу, оттуда редко возвращаются живыми, или не искалеченными еще большими недугами».

С введением в 1870 г. в Ирбитском уезде земства положе­ние постепенно стало улучшаться, особенно после передачи го­родской больницы земству. В акте о передаче больницы отмеча­лись трухлявость бревен здания от старости, температура зимой в больнице не поднималась выше 11° тепла, а в некоторые дни достигала только 7°. Перечень недостатков в акте составил 9 страниц текста.

Ирбитская городская дума без особого сожаления передала больницу земству, не пожелав устранять множества недостатков, указанных А. А. Рудальским. Земская управа при приемке больни­цы от города сразу же уволила больничного смотрителя от «озна­ченной должности за нерадивость несения своих обязанностей и нетрезвое поведение». На его место был определен человек находя­щийся под надзором полиции, которого вскоре также уволили, как «не соответствующего к отправлению должности смотрителя».

Из-за почти полного отсутствия медицинской сети в уезде, земству по существу нужно было заново создавать систему меди­цинского обслуживания сельского населения. Забота о «народном здравии» всецело легла на плечи земства.

Плата за лечение в городской больнице стала взиматься не за месяц вперед, а поденно. Доход больницы был не так уж и мал; сюда же поступали суммы от кружечного сбора на богоугодные заведения в пользу нищих и убогих. В больничных палатах появи­лись лампы с керосиновым освещением. Беднейшее население от платы за лечение освобождалось.

В Ирбитском уезде, одном из первых в Пермской губернии, стали успешно решать вопросы земской медицины через систему участковых фельдшеров; организовали подготовку акушерок для беспомощного до сих пор крестьянства. Тысячи лиц, пораженных лихорадкой, стали получать своевременную бесплатную помощь, невиданную ранее. Врач А. А. Рудальский отметил, что за 10 лет заведования больницей, он впервые «имел удовольствие» видеть ее «столь наполненной»: население начало доверять врачам.

… Рудальский активно взялся за организацию медицинской по­мощи крестьянскому населению уезда, постоянно разъезжал по де­ревням; сам сделал 25 операций в сельской местности. Ирбит вовсе остался без врача. Тогда городская дума запросила ставку для второго врача.

В сентябре 1871 г. уездная управа рассмотрела обращение Рудальского относительно мизерного жалования фельдшеров, ко­торое было в пять раз меньше врачебного, и приняла решение «усердным фельдшерам, отлично отправляющим дежурство в го­родской больнице, дозволить пользоваться готовым столом без назначения на это особого расхода», а так же «вознаграждать оспеннику по 10 копеек за каждое успешное привитие оспы мла­денцу».

На первых порах оспопрививатели были только в 20 волос­тях, но по предложению врача Эдуарда Владычко решили иметь таковых во всех 26 волостях уезда, в каждой по одному, с мизер­ным жалованием по 25 руб. в год от земских сборов.

К 1870 г. в уезде насчитывалось 1475 детей «без привития»; в течение года родилось 6694 ребенка. Из этого числа «без привития» умерло 1915 детей. Для поощрения оспопрививания земская управа увеличила вознаграждение отличившимся оспопрививателям до 100 руб.

В 1872 г. Рудальский первым исследовал по церковным доку­ментам (официальная статистика отсутствовала) статистику рож­даемости и смертности за последние 68 лет. Оказалось, что смерт­ность намного превышает рождаемость. Он составил «Положение о медико-санитарном устройстве в Ирбитском земстве», положив­шем начало санитарно-гигиенической пропаганде в крае. Борьба за санитарную культуру не могла, к сожалению, стать действенной. Сам Рудальский усматривал главные факторы распространения болезней в неграмотности и бедности. В 1852-1862 гг. в Ирбитс­ком уезде не дожив до пятилетнего возраста умирало 62,5 % де­тей. Медицина тут была бессильна, с горечью отмечал Рудальский. Все что можно было сделать для пользы здоровья, это улуч­шить бытовые условия и ознакомить население с гигиеническими правилами. Нужны были школы и обучение элементам гигиени­ческих навыков, особенно для девочек. Но ирбитская деревня ос­тавалась неграмотной, имелись целые деревни по сто и более душ, в которых не было ни одного грамотного. На 3 тыс. душ Антонов­ской волости грамотных имелось только 6 чел. или 1,5 %.

В летние месяцы дети переставали получать единственную пригодную для них пищу — материнское молоко; в страду матери уходили в поле. «Без преувеличения могу сказать, — утверждал Рудальский, — что летом едва ли найдется на тысячу годовалых деревенских младенцев хотя бы десять, у которых не было поноса. Летние поносы страшней для нас всякого тифа, скарлатины, да и, пожалуй, холеры!» «Причина детских поносов в сельской местно­сти — с горечью отмечал Евграф Черемшанский — несоблюдение гигиенических условий, особенно в страдное время. Матери обык­новенно оставляют младенцев дома на попечение или престаре­лых бабушек, или же малолетних, шести-семилетних, нянек. Те и другие маломыслящие наблюдательницы кормят малюток или мо­локом ненадлежащего качества через рожок, или же, особливо у беднейших, черным хлебом, размоченным в квасу или простой воде, и эта, так называемая, пища дается так часто при их плаче и беспокойстве, которое зависит не столько от голода, сколько от излишнего кормления, которое только расстраивает их слабые пи­щеварительные органы.

Устранение таких гибельных последствий немыслимо до тех пор, пока не будет устранена бедность крестьян. Без устра­нения бедности между сельскими жителями, все наши советы, ежедневно высказываемые при посещении страждущих, остава­лись, остаются и останутся гласом вопиющего в пустыне».

А. М. Зенков писал в 1879 г.: «В летние месяцы малютки почти поголовно страдают поносами и даже кровавым, отчего яв­ляется исхудание, что известно в народе под именем «собачьей старости», против которой и проделываются различные бессмыс­ленные манипуляции, как, например, обмазывание всего тела ребенка сметаной, которую заставляют всю слизать собаке, ко­торая будто бы получает со сметаной и болезни ребенка».

Замечательный деятель земской медицины А. А. Рудальский оставил потомкам яркое описание бедственного положения ирбитского крестьянина. «Что такое изба? Этим непереводи­мым на европейские языки словом обозначается в огромном большинстве случаев помещение, в котором люди проводят день, спят повалкой ночь, воспитывают детей, приготовляют пищу и напитки, обедают, ужинают и завтракают, хранят зимой дворо­вую птицу, телят, ягнят; помещение, которое реже всего чистят и в котором еще реже родятся, ибо для этого отправления хо­зяйка избирает еще худшее помещение, вроде черной бани.

Всем этим многочисленны надобностям должно отвечать един­ственное помещение — изба; низкая дверь широко распахивается и ведет прямо в холодные сени, из которых зимой клубами врывает­ся в избу морозный воздух, медленно стелящийся по полу, в кото­рой тут же на полу ползают годовалые дети в одних рубашонках.

Разве будет тут здоровье? Тут длится средний срок жизни не боль­ше 8 лет и умирает при такой обстановке половина новорожденных.

Я ни у кого не встречал таких огромных желудков при вскры­тии, как у крестьян-бедняков, что стоит как бы в противоречии с их бедностью, а в сущности противоречия тут нет.

Какое должно быть питание тела, когда весь летний пост, перед Петровым днем крестьяне питаются хлебом, квасом, луком, ягодами и сырыми борщевыми пиканами? Дети с первых лет жизни едят все без разбора, за что их нельзя упрекнуть в долговечности…».

Видимо, неприкрытое и резкое обличение Рудальским тяже­лого положения простого народа кое-кому пришлось не по вкусу. Не случайно, когда в 1887 г. пришло время уходить на заслу­женный отдых, годовой размер пенсии Рудальского составил 60 руб., что было в 8 раз меньше годового размера пенсии, назна­ченной в это же время заштатному протоиерею.

Хотя и самый маленький в Пермской губернии, Ирбитский уезд занимал довольно обширную территорию. В какую сторону от Ирбита ни кинь — по Тюменскому ли, по Верхотурскому или Камышловскому тракту, до самого дальнего селения добрая сотня верст. Для упорядочения медицинского обслуживания уезд делил­ся на 3 участка. В каждом около сорока тысяч населения и один-единственный врач. Первый участок и больницу в с. Верхницинском обслуживал врач А. В. Макаревский, второй участок — О. И. Конюшевский, третий — Е. М. Черемшанский. Позднее врач В. И. Хламов, много лет обслуживавший Верхницинский участок, зая­вил, что его восточный врачебный участок — наибольший, как по площади, так и по количеству населения — один равнялся двум уездам Московской губернии. Позднее Ирбитский уезд разделили на 6 врачебных участков.

Земский врач, кроме светлой головы и горячего сердца, прак­тически ничем не располагал. Поначалу не было ни больниц, ни аптек, ни помощников; нужно было убеждать, что земский врач уже не господский, а крестьянский, — писала женщина-врач Е. П. Серебренникова о трудностях, которые приходилось преодолевать рядовым энтузиастам земской медицины.

В 1874 г. уездным земским врачом стал Эдуард Владычко. Оспопрививание в уезде, отмечал он, находилось в столь пла­чевном состоянии, что хуже и быть не могло. Оспопрививатели были небрежны; многие из них бесцеремонно вносили в ведо­мости новорожденных, оспа которым не привита, запись: «Оспа привита и принялась». По предложению Э. Владычко, на время уборочных работ в некоторых селах уезда открывались «детин­цы» — прообраз нынешних детских яслей. Смертных случаев среди детей, имевших приют в «детинцах», не было.

Между тем в штате ирбитской городской земской больни­цы был только один врач, два фельдшера, одна сестра милосер­дия, одна акушерка. В отчете заведующего больницей А. М. Зенкова, вступившего в эту должность в 1879 г., сказано: «В тече­ние года поступило 917 больных. Выздоровело 829. Умерло 72. Лечение по преимуществу терапевтическое». В «докладе по уп­равлению городской земской больницею за 1879 год» отмеча­лось: «Больница все более приобретает доверие населения. Оно начинает отвыкать от того отвращения от больницы, какое наблюдалось на первых порах существования земства». Подтвер­ждение этой мысли встречается и в других документах этого времени. Особенно убедительны такие цифры. Если в 1874 г. в среднем ежедневно находилось на лечении менее 30 чел., то в 1978 г. — уже 52, а в 1879 г. — 56 чел., т. е. в течение 5 лет количество больных почти удвоилось.

Рост количества больных потребовал расширения больницы. В 1876 г. было решено начать подготовку к постройке больнично­го городка, который должен был состоять из 8 кирпичных зданий,- общей стоимостью не более 40 тыс. руб.  На следующий год про­ект городского архитектора А. Е. Шабунина отправили в Петер­бург на утверждение. Его вернули без всяких поправок, предло­жив другой, но управа решила строить по своему проекту. В мае 1879 г. подрядчик — камышловский купец А. Е. Попов приступил к работе. Летом работы шли медленно. Медлительность объясня­лась тем, что опустошивший Ирбит пожар отвлек и материалы, и рабочие руки, так что все делалось вдвое дороже против сметных цен. Пришлось изыскивать дополнительно для завершения работ около 4 тыс. руб. сверх сметной стоимости.

И вот 13 октября 1881 г. земское собрание утвердило акт о приеме больницы, всех восьми каменных корпусов. Эта дата счита­ется днем рождения ирбитской городской земской больницы, кото­рая по штатному расписанию в тот год имела персонал всего 14 чел. вместе с аптекой. Построенная близ городской черты, рядом с кладбищем, больница в Ирбите считалась одной из лучших в губернии.

Больница была рассчитана на 70 пациентов. Но даже и это незначительное количество мест не использовалось полностью. Объяснялось это не только невежественностью населения. Се­рьезным препятствием была сравнительно высокая- плата за ле­чение. В докладе по управлению земской больницей за 1891 г. встречается такое примечание: «Многим иногородним больным отказано ввиду того, что они не могли уплатить вперед за де­сять дней при поступлении в больницу».

Лишь в случае распространения инфекций больница ока­зывалась переполненной. А эпидемии в те годы не были редко­стью. В 1892 г., например, свирепствовал сыпной тиф. В 1893 г. особенно участились случаи тифа, натуральной оспы, дифте­рии. Газета «Екатеринбургская неделя» описывала оригиналь­ную реакцию ирбитской полиции на заявление врача о возмож­ности возникновения эпидемии брюшного тифа. Этому врачу, отмечалось в корреспонденции, предписали дать в полицию спи­сок больных тифом, после чего больных посетил полицейский врач, который в сопровождении полицейских обошел все квар­тиры и, мельком взглянув на больных, признаков тифа «не об­наружил».

Позднее, по исследованиям земского врача А. И. Махова, в уез­де было зарегистрировано свыше 5 тыс. туберкулезных больных. «Ирбитский уезд по числу чахоточных больных занимает первое место в Пермской губернии, — сообщала газета «Зауральский край» в январе 1914 года.  В уезде стал проводиться праздник «белого цветка», во время которого читаются лекции, многие жители впер­вые получают представление о чахотке — злейшем враге человека и о мерах по предупреждению этого заболевания».

Из-за антисанитарных условий в Ирбите постоянно свиреп­ствовали желудочно-кишечные инфекции: холера, тиф, дизентерия. За период с 1865 по 1881 г. в Ирбите родилось 2690 чел., а умерло 3360. В 1883 г. врач Серебренников установил, что каждое ведро из городских колодцев содержит около стакана мочи. Серебренников пришел к выводу, что если впредь не будут приняты меры по очис­тке воды, то местное население через несколько десятков лет полно­стью вымрет (без притока людей извне). Состоятельные ирбитчане эту воду, разумеется, не потребляли. Им возили ее из так называе­мого Никоновского ключа, что находился по другую сторону Буг­ров, а для наиболее состоятельных воду специально привозили из деревни Боярской, находившейся в 70 верстах от города (сейчас Артемовского района).

«Забота» городского самоуправления относительно чистоты города сводилась лишь к тому, что раз в продолжении года, а именно после ярмарки, когда на площадях, улицах, дворах и огородах, ре­шительно всюду, накапливались массы разных нечистот, одного конского навоза до миллиона пудов, оно брало на себя заботу очистить площади. Способ очистки площадей, утверждал Сереб­ренников, не был лишен некоторой оригинальности или, лучше сказать, самообмана. Во время таяния снега часть навоза на пло­щадях складывалась в отдельные кучи для того, чтобы он немного пообсох; все, что в нем было жидкого и растворимого, все это стекало в реки или всасывалось в почву; оставалась сравнительно менее вредная часть, она то и вывозилась за город и сваливалась частью в болото, частью — на лед. На очистку города после ярмар­ки дума тратила всего 300 руб. из стотысячного городского бюдже­та. Так велика сила привычки, что с ней, можно сказать, сжились и сегодняшние ирбитчане.

Требования Серебренникова далеко не всегда были по душе «отцам города». «Нечистотный вопрос» — это яблоко раздора го­родской думы, — писал путешественник Петр Китаев в «Екатерин­бургской неделе», — большинство гласных против всяких санитар­ных мероприятий, а некоторые другие доказывают пользу такого обилия навоза на каждом углу». Если бы навоз был вреден для жизни, утверждают они, то почему же хлеб на навозе хорошо родится. Следовало бы Миклухо-Маклаю понаведаться сюда, — заключил Китаев, — авось его изыскания были бы пополнены!»

Буквально на каждом шагу Серебренников встречал препятствия, а городской голова даже заявил: «Городу нужен не сочинитель, а целитель», намекая на то, что Серебренников в это время работал над докторской диссертацией (экземпляр диссертации П. Н. Сереб­ренникова «Опыт медико-топографического описания г. Ирбити Пер­мской губернии» хранится в Ирбитском историко-этнографическом музее).

В 80-е годы XIX в. в Ирбите работали очень известные врачи, энтузиасты земской медицины: И. И. Молессон (1842- 1920), П. Н. Серебренников (1850-1917), Е. П. Серебренникова (1854-1897), которые в тяжелых условиях добивались извест­ных успехов в обеспечении населения медицинской помощью.

В «Большой медицинской энциклопедии» об Иване Ивановиче Молессоне сказано: «Выдающийся деятель земской медицины, пер­вый санитарный врач в России, автор 250 научных работ…» Молессон был организатором и руководителем более двадцати губернских съездов земских врачей, посвященных санитарному состоянию, заболеваемости населения, борьбе с эпидемиями. В 1880-е годы, уже имея 15-летний стаж практической работы, стал земским врачом в Ирбитском уезде.

С именем Молессона связана организация в Ирбитском уезде в 1881 г. врачебного совета, медицинской статистики; он разра­ботал программу мероприятий, которые необходимо было про­вести в уезде. Сведения об ирбитском периоде деятельности Молессона сохранились в протоколах уездных, земских собра­ний. В них говорится о его большом вкладе в борьбе с тифом. Одну из главных причин заболеваний он видел в темноте крес­тьянства, убогой обстановке их жилища, бедности. Прекрасно понимая неразрешимость социальных проблем, которые явля­лись причиной неблагополучия в здравоохранении, Молессон, как и другие ирбитские врачи не переставал добиваться хотя бы посильных преобразований. Свидетельство тому — выступле­ния врачей во время ежегодных отчетов врачебной части перед земским собранием.

Молессон доказал необходимость проведения в уезде переписи населения, введения земской статистики, без которой и через двад­цать лет положение не возможно было улучшить. «Только тогда, — утверждал Молессон, — в земскую медицину вдохнется жизнь и душа на место бесцельности и чиновничьей мертвечины». Земское собра­ние единогласно проголосовало о выделении для этого 1250 руб. Для проведения однонедельной уездной переписи уже были напе­чатаны бланки, в качестве переписчиков определены сто человек из числа волостных писарей, учителей, фельдшеров, священников… Но перепись отменили… так как пришло сообщение о проведении в 1885 г. правительственной переписи по всей России.

В 1880-1883 г. в Ирбите проживала семья Серебренниковых. По инициативе городского головы А. Г. Хитрова, который пригласил в Ирбит известного в том время врача П. Н. Серебренникова, в го­роде была создана медико-санитарная комиссия по выработке по­ложений для улучшения медико-санитарных мероприятий в горо­де. В газете «Екатеринбургская неделя» в январе 1883 г. была по­мещена большая статья П. Н. Серебренникова о статистике рожда­емости, смертности и браках в Ирбите за 17 лет, с 1865 по 1882 гг. «Меры санитарной комиссии, конечно же, не спасут бедный класс, принужденный по дороговизне квартир, гнездиться в грязных, сы­рых, душных, наполненных миазмами подвалах, — писал Серебрен­ников. — … Весной и осенью в Ирбити бывает сильная топь, ниж­ние этажи домов заливаются водою, вследствие этого, а так же плохого питания у нас в Ирбити чахоточных разительно много, бороться с этим можно только санитарными мероприятиями, а отнюдь не лечением!».

Работая городским врачом, Павел Николаевич, на основе мате­риалов, накопленных за три года в Ирбите, написал диссертацию «Санитарное состояние Ирбита и Ирбитского уезда», которая выз­вала заметный общественный интерес в стране. В Петербурге Се­ребренников диссертацию блестяще защитил, получив звание док­тора медицины.

По инициативе и при деятельном участии П. Н. Серебренни­кова Ирбит одним из первых в России открыл фельдшерские кур­сы на общественных началах. На страницах уральских газет не­редко появлялись его статьи о состоянии ирбитской медицины. Особенно полно и ярко развернулась общественная деятельность П. Н. Серебренникова в Перми. В юбилейном сборнике «250 лет Перми» не случайно так много места отведено рассказу о нем.

С Серебренниковым в Ирбит приехала его жена Евгения Павлов­на. Родилась она в Екатеринбурге в семье горного инженера. Окончила женскую гимназию при Петербургской медико-хирургической акаде­мии. Затем закончила саму академию. Выйдя замуж за студента-пермяка П. Н. Серебренникова, вместе с мужем добровольно отправилась на фронт русско-турецкой войны 1877-1878 гг. как сестра милосердия.

В Ирбите Евгения Павловна, как председатель местного по­печительства, организовала приют на 30 сирот, занималась организацией благотворительной помощи нуждающимся, безвозмез­дно оказывала медицинскую помощь населению, так как в зем­стве не было второй врачебной должности. Квартира Серебрен­никовых была центром всей прогрессивной интеллигенции в городе.

Как секретарь уездной санитарной комиссии она заверила, что эти обязанности будет выполнять безвозмездно, так же как и участвовать в преподавании на только что организованных первых фельдшерских курсах.

За 10 лет работы в Перми Евгения Павловна провела 6300 глаз­ных операций, стала организатором и руководителем первого в Рос­сии специализированного глазного отделения при пермской боль­нице.

В 1900 г. в Санкт-Петербурге вышла книга «Литературный сборник в память женщины-врача Е. П. Серебренниковой».

Эта книга находится в отделе краеведения Центральной городской библиотеки им. Д. Н. Мамина-Сибиряка.

Примером самоотверженного служения народу была 25-летняя деятельность верхницинского (еланского) участкового врача ирбитского земства Виссариона Ивановича Хламова. После окончания Пе­тербургской медико-хирургической академии осенью 1882 г. Хламов стал врачом огромного участка, в который входило 12 волостей вос­точной части Ирбитского уезда. Борясь с распространенными в крае эпидемиями, он сам не раз болел сыпным тифом, холерой и потерял в эти годы своих детей. Хламов вел большую общественно-просветительную и научную работу. Вместе с женой Евгенией Ивановной он создал первую в с. Верх-Ницинском библиотеку, а в неурожайный 1901 г. организовывал детские приюты и бесплатное питание голо­давших. Благодаря подвижническому труду Виссарион Иванович снискал большую популярность среди простого народа. Свои науч­ные труды Хламов печатал в сборнике, издававшемся Пироговским обществом в Москве. Летом 1907 г. распоряжением пермского гу­бернатора за участие в Верхницинском крестьянском вооружен­ном восстании сослан в Сибирь. Умер В. И. Хламов в г. Шадринске в 1936 г.

В декабре 1880 и январе 1881 гг. на соединенных заседаниях врачей с управою обсуждался вопрос об устройстве при городс­кой больнице фельдшерских курсов. Врачи Серебренников, Зенков и Павленко составили программу курсов, которая и была принята без изменения.

Утвержденной сметой расходов предусматривалось содер­жание шести учеников, включая обеспечение одеждой и обу­вью, а также оборудование препараторской, приобретение учеб­ных пособий. Общая сумма расходов составила 1300 руб. в год.

«Заниматься с учениками врачи будут из гуманных побуж­дений, без вознаграждения, — заявил от имени своих коллег А. К. Павленко. — Если подготовим хотя бы несколько хороших фель­дшеров, то нельзя сказать, что деньги земства будут брошены».

Ирбитская ярмарка в большом количестве привлекла жен­щин легкого поведения. Итогом «общения» с ними часто бывало и то, что Ирбит, по язвительному замечанию известного журналиста В. О. Португалова, наделял любителей продажной любви такими знаками отличия, которые не оставались бесследными даже на ближайшем потомстве.

По данным за 1894 г. в Ирбите только зарегистрированных «жриц любви» было 264. В период ярмарки их количество возра­стало во много раз. Статистика свидетельствовала, что грамотных среди них было 9,3 %. По сословиям и семейному положению: крестьянских девиц — 194, жен — 4, мещанок — 56, остальные — дочери солдат, мастеровых и чиновников; среди них имелись при­бывшие в Ирбит на время ярмарки с согласия мужей, с целью заработка. Возраст «жриц любви» в основном был от 18 до 25 лет; старше 25 лет имелось только 3 % особ легкого поведения.

На основании исследования Серебренников сделал вывод, что «проституция не такое ремесло, которое стремится удер­жать своих членов, напротив, она стремится гнать старых, как негодных, намозоливших глаза, выбрасывает их как выжатый лимон, и набирает все свежих жертв затем, чтобы через два года снова выбросить их вон уже сифилизованными». Относительно давности занятия проституцией, Серебренников отмечал, что «жрицы любви» «по миновании надобности, мирно возвраща­ются к родным мужьям и детям. Вряд ли кто решают показаться здесь в четвертый или пятый раз, ярмарка любит разнообразие. Помня материнские и дочерние обязанности, они смотрят на это невинное занятие, как на прибыль домашней экономии».

Местные врачи единодушно отмечали и били тревогу по по­воду колоссальных размеров развития ярмарочной проституции в городе и огромном вреде и опасности, которой подвергается насе­ление края через заражение венерическими заболеваниями. Как отмечал в своем отчете А. А. Рудальский, венерические болезни преобладают над всеми прочими. Большое количество заболевших указывало на то, что они укоренились здесь давно и постепенно распространялись. Первое место среди больных, находившихся на излечении в больнице, принадлежало сифилису; им было пораже­но до 40 % больных. Сифилис в этот период отмечался в 116 селениях уезда из 284.

Хотя «жрицы любви» и осматривались два раза в неделю, врач А. К. Павленко заявлял, что во время ярмарки одному вра­чу было не под силу освидетельствовать такое количество жен­щин, которые находились в трех десятках так называемых «до­мов терпимости», попросту публичных домов. Этим же «про­мыслом» занималась и многочисленная женская прислуга в пор­терных, пивных, гостиницах, торговых банях и т. д. В этом слу­чае тайная проституция оставалась неуязвимой для врачебного контроля. Сифилис заражал целые поколения, имели место слу­чаи наследственной передачи сифилиса детям.

Публичные дома удалось ликвидировать в Ирбите только в 1916 г.

Нередко возникали конфликты между представителями го­родской и сельской медицины. Так, не сразу удалось разрешить вопрос об отпуске бесплатных лекарств городским жителям. В конце концов, решили отпускать лекарства бесплатно всем, кто уплачи­вал земские налоги.

Однажды врач Серебренников сообщил, что получил при­глашение в Нижнетагильский завод на очень хороших услови­ях. Тогда ирбитская городская дума предложила ему условия еще более выгодные. Земство, в свою очередь, пообещало, что по рецептам Серебренникова земская аптека будет отпускать бесплатные лекарства, лишь бы врач лечил не только городских жителей.

В 80-е годы XIX в. на весь Ирбитский уезд, включая город Ирбит, было всего две ученые акушерки (так они значатся в доку­ментах). На каждую из них приходилось 25 тыс. женщин. Рудальский отмечал те трудности, с которыми встречались акушерки. Их, поначалу, просто игнорировали. «Боязнь пересту­пить за пределы обычая, — писал он, — который завещан веками в наследство простой крестьянке бродить в потемках, и приучал только терпеть, мучаться и умирать от слепого случая». Поэтому приняли 23 женщины из числа слыву­щих в народе под именем «лекарок и повитух» учиться на акушерок.

В 1900 г. началась земская служба единственной акушерки на весь город Апполинарии Макаровны Устиновой. Более чем скромным было ее жалование на первых порах. С годами родовспоможение и гине­кология стали особой медицинской службой. Работала Устинова до 1948 г., обслуживая пригородный участок.

С 1909 г. акушеркой работала выпускница акушерских кур­сов Антонина Андреевна Костина, награжденная впоследствии орденом Ленина.

Нелегким был путь женщин-врачей в ирбитском здравоох­ранении. Не так просто доставались им врачебные должности. Через три недели после вступления Н. В. Землянициной в дол­жность врача в сентябре 1905 г. городская управа вынуждена была отстранить ее от работы по требованию… пермского губер­натора. Уроженка Урала, имея уже некоторый опыт работы, она оставила работу в Саратовской губернии, чтобы работать в родном крае. Из девяти членов Ирбитской земской управы восемь высказались за то, чтобы направить в правительственный сенат на губернатора жалобу за недопущение хирурга и гинеколога Землянициной на должность врача, но добиваться этого не ста­ли, не отважившись тягаться с высоким начальством.

А время шло… В Ирбитском уезде свирепствовал тиф и не уменьшалась угроза эпидемии холеры. Тем не менее, девять ме­сяцев должность земского врача оставалась вакантной.

Так как в это время в России происходил подъем револю­ционного движения и газеты позволяли себе критиковать само­го генерал-губернатора, дикий случай в Ирбите стал достояни­ем гласности и вызвал резонанс по всему Уралу.

В дореволюционное время в Ирбите работали женщины- врачи Е. М. Балашова, М. А. Загурская, Н. И. Козлова. Первая женщина-хирург Валентина Николаевна Диомидовская, рабо­тавшая в Ирбите с 1909 г., за свой многолетний труд получила всенародное признание, удостоилась звания заслуженного вра­ча РСФСР, стала кавалером орденов Ленина и Трудового Крас­ного Знамени.

В 1880 г. врачи В. М. Зенков и В. К. Павленко положили начало практической хирургии в Ирбите. Заведующий больницей В. М. Зенков считал необходимым отметить заслуги помощника по части хирургии, о которой ранее в Ирбите и помину не было. Когда же В. К. Павленко походатайствовал о вознаграждении за его участие в опе­рациях, большинство гласных реши­ло ограничиться признательностью собрания, на что Павленко, находив­шийся в это время в зале заседания, заявил, что он уже имеет много бу­мажных благодарностей, а потому от очередной благодарности собрания от­казался.

До 1884 г. единственным врачом в Ирбите был А. М. Зенков, затем его сменил Н. В. Антонов (Зенков перешел на сельский участок). И лишь в 1901 г. появился второй врач — А. Н. Махов. Однако нагруз­ка у врачей по-прежнему оставалась высокой; кроме города они обслуживали десятки сел и деревень.

1897 г. знаменателен оборудованием специальный операци­онной комнаты. В течение года было сделано 84 операции. Но все это были лишь подступы к подлинной хирургии. Для опера­ций внутри брюшной или грудной полости в городе не было специалиста.

И вот в 1905 г. появился хирург А. Н. Меньшиков, прорабо­тавший в Ирбите до 1910 г. Он начал первым делать внутриполостные операции. В 1907 г. было зарегистрировано 244 опера­ции. Уже в начале XX в. в городской больнице удаляли камни из мочевого пузыря, делали онкологические операции, приме­нялась спинномозговая анестезия (1913 г.).

В 1910 г. земское собрание рассмотрело ходатайство об ус­тановлении врачам дней отдыха. Решили отказать ввиду того, что необходимость в срочной медицинской помощи возникала ежедневно. В 1907 г. земство дало согласие содержать сестру милосердия специально для ухода за больными, перенесшими операции.

В 1910 г. важным событием здравоохранения Ирбита стало открытие «хирургического барака» (отделения) больницы. Газе­та «Уральский край» писала: «По отзывам компетентных людей барак при городской больнице может занять не последнее место и среди университетских клиник. Большое просторное здание, приноровленное к требованиям науки, вполне отвечает своему назначению». Так как открытие отделения совпало со 100-лети­ем отца русской хирургии Н. И. Пирогова, в здании был выве­шен его портрет. До переезда большинства отделений больни­цы № 1 в новое здание на Пушкаревой горе старое хирургичес­кое отделение было основным.

Накануне первой мировой войны по уезду с населением 160 тыс. человек было уже 6 больниц и амбулаторий, 12 фельд­шерских пунктов. На них приходилось 8 врачей, причем поло­вина из них работала в городской больнице.

Внебольничная медицинская помощь населению в Ирбите оказывалась через так называемый приемный покой. Обычно врач вел прием больных в специально нанятой квартире. В раз­ное время такой приемный покой находился в разных местах города, нередко меняя место пребывания.

Так, в 1880-1882 гг. видный городской врач П. Н. Серебрен­ников работал в городском приемном покое, который находил­ся в частном доме по улице Екатеринбургской (ныне ул. Орд­жоникидзе), наискосок от земской управы. Местная газета иро­низировала, что приемный покой Серебренникова находился в весьма непрезентабельном здании, в котором к тому же распо­лагался кабак (дом не сохранился).

На планах Ирбита, которые почти ежегодно помещались в справочной книге «Ирбитская ярмарка», неизменно указывалось местонахождение городского приемного покоя и квартир городс­ких или земских врачей. Не застав врача в приемном покое, боль­ные посещали его на дому, где он принимал в любое время. Жи­тели города хорошо знали, где находится дом доктора. Так, Се­ребренников проживал напротив Сретенской церкви в каменном двухэтажном доме № 2 по улице Николаевской (ныне Перво­майская). Сюда к нему и приходили больные на прием.

А. М. Зенков, который в 80-е годы XIX в. был заведующим больницей и единственным врачом в городе, не имел собствен­ного дома и вынужден был несколько раз менять квартиру, пока «отцы города» в благодарность не подарили ему дом с мезонином по улице Николаевской (ул. Первомайская, 5).

Нередко местные газеты помещали объявления о том, что по такому-то адресу приехавший на время врач ведет прием больных. Чаще всего такие объявления появлялись в период знаменитой Ирбитской ярмарки.

В 1892-1893 гг. долго подыскивалось здание под городскую земскую аптеку, так как существующая находилась при больни­це, вдалеке от центра города. Выражено было пожелание, чтобы при земской аптеке находился и городской приемный покой. Произошло это только через 12 лет, когда в бывшем доме мос­ковского купца Смирнова, по улице Торгово-Площадной (сей­час ул. Кирова, 76), разместилась земская аптека. На втором этаже расположился городской приемный покой (родоначаль­ник поликлиники).

В 1920 г. в здании бывшей земской аптеки открылась цент­ральная городская амбулаторная с кабинетами терапевтическим, хирургическим, гинекологическим, венерических болезней, глаз­ным, кожным и детским. Был установлен график приема врача­ми. Все имущество прежнего приемного покоя и дежурного фель­дшерского пункта передали центральной амбулатории. Заведу­ющей была назначена врач Н. И. Козлова, которая работала в Ирбите с 1908 г. Врачами, первоначально, работали А. Н. Ма­хов, Одинцов, Чеклот, В. Н. Диомидовская, Пикус. Большин­ство врачей состояли в штате больницы и работали здесь по совместительству. По существу, это уже была поликлиника.

В 1925-1926 гг. амбулаторию посещали до 300 чело­век в день. Прибавился зубоврачебный кабинет с двумя кресла­ми и зуботехнический кабинет. В 1926 г. была открыта лабора­тория для анализов. На отопление 12 «голландских» печей и двух плит уходило более 200 кубометров дров, а на приобрете­ние керосина для примусов тратился 331 рубль.

В 1936 г. производился утренний прием для колхозников, а вечерний — для застрахованных. Клиническая лабо­ратория к этому времени освоила при­готовление противокоревой сыворотки. При лаборатории работал пастеровский пункт. Заведовал центральной городской лабораторией врач В. И. Израильсон.

С 1935 г. в центральной амбулато­рии находился также зубопротезный ка­бинет, который за первый квартал сле­дующего года обслужил 2900 больных. В 1939 г. здесь уже име­лись физиотерапевтический и рентгеновский кабинеты.

С 1939 г. амбулатория во всех документах называется цент­ральной городской поликлиникой.

Список литературы:

Герштейн, Я. Л.   На земле Ирбитской / Я. Л. Герштейн. – Ирбит, 2008. – с. 63-83