Чертищев Виктор Степанович

(воспоминания двоюродной сестры Татьяны Бирюковой)

Я родилась после окончания Великой Отечественной. Дети нашего послевоенного поколения в школе и дома воспитывались на примерах воинов-героев. Мы ими восхищались, не были и не остаемся равнодушными и теперь. Нас учили любить Родину, как любили ее участники жестокой войны. Они не жалели себя, грудью закрывали путь врагу, защищая Отечество. Многие не вернулись домой, полегли на полях сражений, политых их кровью.

Для меня вечным примером является мой двоюродный брат, о котором в ирбитской Книге памяти записано: «Чертищев Виктор Степанович, мл. сержант 406 п. п. в/ч 4588-я, 1921 г. рождения, г. Ирбит Свердловской обл., пропал без вести в ноябре 1941 г.».

Виктор — сын Анны Филипповны Чертищевой, старшей сестры моей мамы. Она работала телеграфисткой в конторе связи, в совершенстве владела азбукой Морзе, имела награды, почетные грамоты за свой труд, обучение молодежи. Отец Виктора, Степан Михайлович, прошел две войны: Русско-японскую и Первую мировую. Служил в царской армии в звании рядового. Был ранен, до конца жизни носил в себе осколки. Был достойным примером для своего сына. Работал товароведом в райпотребсоюзе.

В 50-е годы мама, отец, я и двое моих братьев жили одной семьей с родителями Виктора в том же доме, где он вырос, по улице Чехова, 4. Только в годы детства и юности Вити улица называлась Стычной, а после была переименована. Младшего моего брата назвали Виктором в честь погибшего двоюродного. Тетя и дядя, пережив свое горе по потере единственного сына, заботились о нас, как своих родных детях. Когда наши родители учились в Свердловске, мы оставались в Ирбите. Тетя работала, а Дядя, тогда уже пенсионер, занимался домом. Добрые, внимательные — такими я их запомнила.

Дядя Степа встречал меня, первоклашку, из школы с зонтом и ботинками (когда шел дождь), заплетал косички. Строил нам во дворе домик для игр. Тетя вкусно готовила. Была она отменным кулинаром. Когда мы промачивали в лужах ноги, нас согревали на печке, отпаивали чаем с малиной.

В доме всегда сохранялась память о погибшем Викторе. В рамке на стене висел его портрет, в сундуке хранились его вещи — книги, тетради, письма. С детства от мамы и соседей я слышала много отзывов о двоюродном брате. Учился он на отлично, ответственно готовился к урокам в школе. Занимался лыжами, коньками, бегом, имел спортивные разряды. Участвовал в областных соревнованиях, привозил призы. Много читал, играл на гармони, отлично плавал, любил с ребятами рыбачить. У него было много друзей. К нему тянулись, уважали, любили, брали с него пример, на него равнялись.

После окончания школы Виктор поступил в Уральский институт на энергофак. Но вскоре его призвали в ряды Красной Армии. Он служил в стрелковой роте в Башкирии. На память в семейном архиве остались письма, датированные 1940-1941 годами, которые Виктор писал своим родителям из армии. Читая и перечитывая эти пожелтевшие от времени листочки, треугольнички, понимаем, каким был их автор. Добрым, нежным сыном, верным другом, мужественным, ответственным и благородным человеком, настоящим солдатом-защитником. В письмах он беспокоился о родителях, благодарил за весточки, посылки, спрашивал, обеспечены ли они продуктами, дровами, интересовался новостями из родного Ирбита.

Нелегкой была солдатская служба. Зимние, летние лагеря. Зимой в сорокаградусные морозы проводились тактические учения с боевой стрельбой с длительными лыжными пробегами. Бойцы обувались в ботинки с портянками, и только в сильный мороз выдавали валенки. Постоянные тревоги, подъем в пять-шесть часов. Летом в жару изнуряющие, пешие походы, так что нательную рубашку и гимнастерку можно было выжимать. От Уфы до лагеря шли пешком сорок километров с ночевкой в поле.

В лагере занимались рытьем и обустройством окопов, защитных траншей и щелей. Ночью копали, а днем спали. Норма — двадцать одни погонный метр на бойца. Рота Виктора вырыла два с половиной километра траншей и получила за эти учения от комиссии отличную оценку. Во всех письмах никаких жалоб на трудности: «Все нормально. Живу хорошо». Свободного времени у солдата немного, выпадали свободные минуты, Виктор использовал их, чтобы потренироваться на брусьях и турнике, зимой— пробежаться на коньках. В читальне изучал газеты и книги, играл на гармошке, а когда в роте появился баян, освоил и его, выучил семь новых песен. Иногда вечером в клубе показывали кино или выступали артисты. В ларьке продавали только папиросы и махорку, но брат не курил. В выходной знакомились с Уфой. Виктор побывал во всех музеях, особенно нравился ему художественный. Ко всему он был неравнодушен, описывал и природу. Например, в мае 1941 года был большой разлив реки Белой. В первомайские праздники военнослужащие ходили с гармошкой на берег и замечали, как в ближайшей башкирской деревне виднелись одни крыши. Здесь, на службе, он во всем был первым, лучшим, верно служил Редине.

В сентябре 1940 года на отлично сдал зачеты по боевой и политической подготовке. На вопрос родителей в одном из писем сообщил, что стрельбу по показывающимся мишеням стоя и с колена сдал на отлично. За боевую подготовку получал благодарности от командования с занесением в личное дело. Сдавал нормы ГТО, десять километров на лыжах прошел за 53 минуты при норме в 1 час 5 минут.

С первых дней службы в своей роте был незаменим. Выполнял обязанности писаря, являлся заместителем групповода по политической подготовке и организатором подписки на газеты и журналы.

В мае 1940 года батальон расформировали. С января по апрель 1941 года Виктор служил палитгрупповодом с красноармейцами первого года службы, вел занятия по общеобразовательным предметам с группой неграмотных. По окончании первого года службы ему присвоили звание младшего сержанта. Приказали надеть знаки отличия и дали в подчинение отделение. Теперь он отвечал за вверенных ему бойцов, за их боевую и политическую подготовку. В письмах ничего не говорилось о приближающейся войне, только упоминалось об окончании Финской.

Последнее послание датировано 15 июня 1941 года. Виктор находился в Уфе, был начальником караульной службы. Он сообщил, что его жизнь скоро изменится, ибо внезапно их часть куда-то далеко перебрасывают, все собирают и упаковывают.

На этом связь с родными оборвалась. А завтра была война…

В письмах родителям Виктор передавал приветы и друзьям, в том числе упоминал Ефима. Моя мама, Анастасия Филипповна Бахарева, тетя Виктора, во время учебы его и товарищей в школе № 1 работала в ней пионервожатой. В январе 1978 года она получила письмо от Ефима (фамилия его не указана), участника войны. Он писал, что высылает ей свое фото в знак глубокого уважения и на память «о делах, давно минувших лет». Он писал: «Вы не учили нас в свое время грабить яблоки в чужих садах и бить стекла в окнах (хотя мы этим, к сожалению, иногда и занимались). Зато в 1941- 1945 годах мы первыми вернулись в бой. Но вернулись не все «соколы». А коль уцелели, то жить будем долго и честно». На обороте снимка надпись: «От друга и товарища Чертищева Виктора Степановича, не пришедшего с войны».

В моей юности мы с подругами ходили в кинотеатр «Победа», в фойе висел стенд с фотографиями погибших героев. Среди них было фото В. С. Чертищева в гимнастерке и пилотке. Я всегда с гордостью говорила, что это мой брат.

Много времени минуло с тех военных и послевоенных лет, и казалось, что все забыто, и вдруг, в преддверии 65-летия великой Победы, при случайной встрече с Геннадием Васильевичем Шипицыным, который, как и я, ранее работал на мотоциклетном заводе, каким-то образом разговорились на волнующую меня тему. Оказалось, он знал и помнит Виктора Чертищева, который был его старше, где он жил, учился, вспомнил о нем с восхищением: «Он один был такой».

Имя Виктор в переводе на греческий означает- победитель. И мой двоюродный брат тому подтверждение, его любят и не забывают. Он победа время!

Список литературы:

Бирюкова Т. А завтра была война… // Восход. – 2010. – 22 июня. – С. 3.