Франжоли Людмила Тимофеевна

Родилась Людмила Тимофеевна в 1896 году в городе Вятке, в семье политического ссыльного, рабочего. Отец Тимофей Афанасьевич и мать Мария Анисимовна оказались в этих краях по указу царя. Брат отца, Андрей, был сподвижником А. М. Желябова, русского революционера, организовавшего покушение на императора Александра Третьего. «Процесс ста девяноста трех» — так называлось это громкое и серьезное дело. Когда Андрея повезли на суд, он выпрыгнул из окна вагона и сло­мал себе позвоночник. Попал в Москву. Подлечившись, стал работать в типографии, участвовал в революционных сходках, потом уехал в Австрию, да там и умер. Большинство арестованных было отправлено в Сибирь. Среди них и Тимофей Афанасьевич. Ему поселение было назначено далеко за пределами Петербурга. Так вся семья, где Людми­ла была пятым ребенком, оказалась в Вятке.

Почти каждый, кто знал ее лично, задавал ей один и тот же вопрос: «Откуда у вас такая интересная фамилия?». Причем произносилась фамилия на французский манер, с ударением на последнем слоге, а не на втором, как должно бы быть. Чтобы ответить на этот вопрос, уважаемый читатель, давайте перенесемся с вами в солнечную Италию, на берег Адриатического моря. Именно там и проживали ее предки примерно до 1870-го года.

Политический деятель Джузеппе Гарибальди, любимый народный герой итальянцев, служил в сардинском флоте, сражался с австрийцами в Ломбардии, командовал войсками республики, воевавшими против французов. Много раз он был пленен или повержен. Но каждый раз с почестями освобождался из тюрьмы своими сторонниками или совершал побег. Прадед Людмилы Тимофеевны, Афанасий, был простым рыбаком, а когда началось движение Гарибальди, он стал переправлять повстанцам на лодке продукты, оружие, людей.

Получив ранение, вернулся в Триест, где и проживала в то время его семья. Но карбонариев, как назывались повстанцы, начали повсюду вылавливать и уничтожать. В конце шестидесятых годов их в основном всех разбили. Вместе с некоторыми повстанцами, погрузив ночью на судно всю се­мью, Афанасий бежал сначала в Албанию, затем в Македонию. По пути, чтобы не умереть с голоду повстанцы, грабили купеческие суда. Позднее они оказались в Крыму и занялись разведением различных сортов винограда. Даже еще перед Великой Отечественной войной, по воспоминаниям Ольги Николаевны, дочери Людмилы Тимофеевны, на Украине, под Херсоном, большим спросом пользовался виноград «Франжоли». Херсон, Одесса, Петербург, Вятка — это те города, в которых итальянцы постепенно перерождались в русских. Вот выписка из метрической книги Людмилы Тимофеевны для предъявления в гимназию, датированная 1906 годом: «Выдана священнослужителем Вятской градской Знаменской церкви 11 июля 1896 года. Крещение 19 июля. Родители (перечисляются имена) оба православного исповедания». Обосновавшись в Вятке, семейство Франжоли стало налаживать быт. Отец завел свое дело -отливал из сахара разные фигурки. Мать в основном хозяйничала по дому.

Театром и сценой Людмила Тимофеевна заболела еще лет с восьми, до гимназии. Родители повели ее на мелодраму «Материнское бла­гословение». Спектакль девочку потряс до глубины души. Придя домой, она со слезами на глазах повторяла запомнившиеся ей фразы и мизансце­ны, взяв в помощники своего любимого солдатика — куклу из папье-маше, сопереживая главной героине — дочери дровосека, которую соблазнил граф. Потом был драмкружок в гимназии, многочисленные выступления, пер­вые актерские победы. Учитель словесности, который режиссировал спектакль в гимназии, надоумил свою ученицу пойти в артистки. В 1914 году, когда началась первая мировая война, Франжоли заканчивает учебу и едет в Петроград поступать учиться на высшие женские сельскохозяйственные курсы имени И. Д. Стебута. Одновременно тайком от родителей она записалась в частную художественно-драматическую школу В. В. Василева. Он был режиссером народного дома имени императора Николая Второго. Петербург, а затем Петроград — город наи­высшей культуры, образованности.

И, конечно, молодая девушка, приехавшая из провинции, старалась вбирать в себя все, что можно было на тот момент: ходила на спектакли, знакомилась с интересными людьми.

В 1915 году умирает ее отец. Обучение в большом городе становится более затруднительным.

В тот февральский вечер, когда в Петрограде начались революционные события семнадцатого года, из школы никого не выпускали, а курсистка очень тревожилась за молодого человека, который ей был по сердцу. Не дождавшись его в назначенное время, отважная девушка отправилась пешком через весь революционный Петроград на поиски любимого. Курсы Людмила Тимофеевна не закончила, помешала революция. Ну а драматическая школа была эвакуирована в Сибирь.

Осенью того же года несостоявшаяся артистка уехала на свою родину в Вятку. Там поступила на работу агентом по переписи населения — ходила по деревням. Крестьяне интересовались событиями в Петрограде, и Людмила охотно рассказывала им о революции, о том, чему сама была свидетельницей. Вместе с другими курсистками она тогда подкармливала солдат и заключенных из тюрьмы «Кресты» на Выборгской стороне. В родной Вятке начался ее трудовой путь как актрисы. До 1920 года она работала в красноармейском клубе, где занимались солдаты и рабочие депутаты. Театральным коллективом в клубе руководил В. Н. Кра­мольников, режиссер и актер городского драматического театра. С февраля этого года Франжоли становится полноправной артисткой профессионального театра.

Если попытаться вывести ее актерскую родословную, то можно легко увидеть, что происходит она от того же древа, что обильно плодоносило в 20-30 годы и выдвинуло таких замечательных театральных мастеров сцены, как Раневская, Ильинский, Гарин, Плятт, Бирман и многие другие. Надо сказать, что сестры и братья новоиспеченной артистки не одобрили ее выбор. Не было взаимопонимания на этот счет у них и позднее, когда Людмила Тимофеевна стала уже признанным мастером сцены. Во время НЭПа все театры также испытывали немало трудностей. Играть спектакли приходилось иной раз не за деньги, а за тарелку супа или пшен­ной каши. Тогда же Людмила Тимофеевна начала курить. Чтобы хоть как-то заглушить голод, она брала папиросу и затягивалась. Ее любимым куревом был до конца жизни «Беломорканал». Во время войны вместо табака она использовала сушеные березовые листья. Но вот что никогда не могла себе позволить актриса, так это закурить прилюдно на улице. Франжоли работала в театрах Костромы и городов Ярославской области: Ростова, Рыбинска, Пошехонье-Володарска. Там и родилась ее дочь Ольга. «В Пошехонье, — вспоминала Людмила Тимофеевна, — я проработала 19 лет. Думала, до конца жизни там останусь: уж очень мне эти места нравились».

Рассказывает дочь Ольга Николаевна: «Там же произошло знакомство моих родителей с великим сатириком и юмористом Аркадием Райкиным. Правда, в тридцатые годы он еще не был тем Райкиным, каким мы все хорошо его знаем, он был просто Аркашкой, высланным на поселение за политические взгляды. Не раз он забегал в небольшую квартиру, где проживали мама и папа, за тарелкой супа или стаканом чая.

И хотя порой у будущей знаменитости от грязи носки, что называется, можно было ставить в угол, он не унывал. Был, по словам мамы, очень веселым, жизнерадостным. Его эстрадные номера всегда проходили на ура. Он умел держать зал в напряжении. Перед самой амнистией ему поручено было провести сольный концерт. С этой задачей Райкин справился блестяще. И вскоре уехал обратно в Ленинград».

Из воспоминаний Людмилы Тимофеевны: «Но случаю было угодно, чтобы в 1947 году вместе с мужем актером Н. Кудрявцевым мы вновь поменяли театр. На этот раз — Невьянский, в Свердловской области. Только начали приживаться в новом городе, как начальник управления по делам искусств области, был такой Тягленко, в 1950 году приказал расформировать этот театр. Одних артистов отправили в Серов, а мы попали в Ирбит. Это было в августе, а в феврале пятидесятого театр горел. Поэтому начали мы работать, хотя и в труппе Ирбитского театра, но на Красноуральской сцене, Туда после пожара был отправлен почти весь коллектив».

До мая 1955 года артисты в своем городе бывали очень редко, поэтому настоящее знакомство с ирбитской публикой у Людмилы Тимофеевны состоялось только после окончания ремонта театра. К этому торже­ственному событию театр приготовил спектакль «Золотопромышленники» по произведению уральского писателя Д. Н. Мамина-Сибиряка. Первая же роль, в которой увидели артистку ирбитчане, принесла ей успех. И. Петрова, описавшая в газете «Коммунар» свои впечатления от спектакля, так оценила игру артистки: «Л. Франжоли играет старую няньку, роль невелика по объему, но зритель прежде всего запоминает старуху Мосевну. Артистка показала мастерство, удивительное проникновение в сущность образа и предельную реалистическую выразительность». Затем за двадцать с лишним лет ею было сыграно еще множество самых различных запоминающихся женских образов и характеров. В самых глубинных недрах народа русского, российской действительности под­смотрены были Людмилой Тимофеевной ее героини. Все эти Мавры, Матрены, Марьи, Феклы, Агафьи были оживлены на сцене театра силой таланта и поэтического видения актрисы. Ее очарование заключалось в полнейшей сценической свободе.

О ее умении владеть голосом, который отличался от других удивительной хрипотцой, можно говорить особо. Он покорял зрителя своей вырази­тельностью, певучестью и полнотой тончайших оттенков и способен был передать любое движение чувств. А ее непредсказуемый пластический рисунок явно выбивался из привычного актерского набора штампов и поэтому обусловливал совершенно особое положение актрисы в любом спектакле.

Одно перечисление всех ролей, которые переиграла только в нашем театре Франжоли, займет не одну страницу. Достаточно сказать, что нет, навер­ное, такого драматурга, как зарубежного, так и отечественного, в чьих пьесах бы не играла эта артистка. А. Островский, Н. Гоголь, А. Пушкин, М. Лермонтов, Ф. Шиллер, В. Шекспир и еще множество великих, бес­смертных имен…

Партнершей, по словам знавших ее по сцене, она была непревзойденной. С ней легко было начинать и заканчивать любой эпизод, потому что за ее игрой стоял огромный талант. Она умела помочь артисту в критической ситуации, несмотря на то, что сама могла находиться в данный момент в худшем положении.

Выпало немало горестей и печалей, несправедливых ударов судьбы. Не совсем удачно сложилась ее личная жизнь, не всегда все шло гладко в театре. Но прожила она жизнь достойно, а порой и весело. Часто пребывала в хорошем настроении. Легко и увлекательно рассказывала истории из своей жизни, пела нестареющие песни. Казалось, ей совсем нетрудно было играть по 20-25 спектаклей в месяц. Свой день рождения она встречала чаще всего на гастролях. У нее был необыкновенный талант собирать вокруг себя людей всех возрастов. Но особенно вокруг нее вилась молодежь. Наряду с этим Людмила Тимофеевна далеко не каждого пускала в свой мир. Если она видела, что человек лживый, неискренний, то тут же порывала с ним все отношения. Сама она была человеком прямым.

Она прожила жизнь в искусстве просто и величаво, сторонясь всякой шумихи и суеты. Ее нередко спрашивали, как удалось сохранить такую бодрость духа, жизнерадостность. Она отвечала: «Старость приходит к человеку, когда он теряет смелость. Надо страстно любить жизнь и почувствовать себя счастливым, потому что ты живешь на свете!». Оптимизм, вера в жизнь, в человека, энергия были заложены в ней той эпохой, в которой она родилась. артиста. Просто мер­кантильность ей абсолютно была неприсуща.

В 1977 году общественность нашего города отмечала ее восьмидесятилетие и шестидесятилетие творческой деятельности. Тогда на сцену она выходила в спектакле «Тревога», поставленном режиссером Е. Вялковым, в роли Ульяны Юрской. Зал долго аплодировал любимой актрисе, не желая отпускать ее со сцены. Надо сказать, что данный спектакль получил высокую оценку областной комиссии и в числе трех театров Западной Сибири и Урала был рекомендован на 3-й Всесоюзный фестиваль национальной драматургии в Ленинграде. Роль Ульяны тоже была высоко оценена членами жюри.

Позднее в репертуаре артистки было еще несколько значительных ролей, среди них старуха Анна из «Последнего срока» В. Распутина. Вспоминает Зоя Васильевна Петренкова: «Когда решили ставить этот спектакль, главную роль предложили Людмиле Тимофеевне. И совсем не потому, что она была самая старая в нашем театре, а потому, что только она смогла бы так глубоко и убедительно раскрыть тот нрав­ственный конфликт, который возникает между умирающей Анной и ее детьми. Но Людмила Тимофеевна долго не соглашалась на эту роль, так как ее героиня в конце спектакля умирала. Режиссер Е. Вялков всячески пытался убедить актрису в том, что он не собирается ставить спектакль об умирающей старухе, эпицентром постановки он сделает взаимоотношения детей и родителей. С большим трудом режиссеру все-таки удалось уговорить будущую героиню своего детища. И, как оказалось, совсем не напрасно. Спектакль вновь зазвучал не только на ирбитской сцене, но о нем заговорили и в области».

В восьмидесятом году театр осуществил постановку по пьесе М. Шатрова «Революционный этюд». Роль Клары Цеткин была поручена Людмиле Тимофеевне. Актриса в то время уже начала плохо видеть, следовательно, ее передвижения по сцене были иногда затруднительны­ми. Иной раз приходилось прибегать к помощи партнеров. И вот однажды представитель горкома приметил этот факт и, дабы не допустить того, чтобы любимая всеми актриса на глазах зрителей потеряла актерскую форму, осторожно намекнул тогдашнему директору о ее немощности. Хорошо бы, мол, вовремя отправить актрису на заслуженный отдых. А директор, ни с кем не посоветовавшись, как это сделать, не долго думая, вышла однажды перед собравшимися на спектакль «Революционный этюд» зрителями и объявила о том, что сегодня они присутствуют на прощальном спектакле актрисы Людмилы Тимофеевны. Сама артистка не была заранее предупреждена о «последнем» спектакле и, конечно, очень удивилась такому неожиданному повороту в своей судьбе. Но что было сделано, то сделано.

За 12 последующих лет своей оставшейся жизни актриса ни разу не была в родном театре. Она глубоко переживала свой уход. Зато дома, сидя у настольной лампы, она любила вместе с дочерью или гостями, пришедшими на огонек, почитать стихи. Когда ее глаза еще хоть как-то видели, она пользовалась лупой. Позднее заставляла читать свои любимые произведения дочь, да и сама знала много наизусть. Особенно ей нравились стихи Апухтина.

В конце пути не обошлось, конечно, без инфаркта. Людмила Тимофеевна уже ничего не видела, плохо двигалась, но тяга к театру по-прежнему не ослабевала в ней. Театр в самом широком смысле был ее стихией, воздухом, которым она дышала, землей, по которой ходила. Всякий раз, когда кто-нибудь появлялся на пороге ее дома, она задавала свой неизменный вопрос с неповторимой улыбкой: «Ну как наш театр там по­живает?». Ей нужно было знать все: и хорошее, и плохое, чтобы потом вместе со всеми страдать, радоваться или сочувствовать. Последнее дыхание любимой всеми артистки приняли на себя две хрупкие женщины: ее дочка и внучка Галина. Людмила Тимофеевна умерла 12 июня, не дожив до 96 лет всего месяц. В небольшой комнате сидели ее бывшие партнеры по сцене и те, кто никогда не видел артистку, а только слышал о ней восхитительные отзывы. Бывший тогда директором театра Б. Г. Гинзбург сам смастерил ей крест. Зато руководство культуры города никак не отреагировало на смерть выдающейся актрисы уральского театра. Даже не пришли на похороны. Смерть артистки не была ни внезапной, ни ранней. Она жила долго и сделала много. Но свыкнуться с тем, что Франжоли ушла в историю, до сих пор трудно. Есть такие люди, с потерей которых умирает, уходит в небытие какая-то очень дорогая часть твоего внутреннего мира. Таким человеком для всех, кто знал актрису, была Людмила Тимофеевна Франжоли.

Список литературы:

Вялкова, С.   Легендарная старуха // Розы и слезы: Ирбитский театр: история в судьбах / С. Вялкова. – Ирбит, 2008. – С. 26-36.

Вялкова, С. Легендарная старуха // Восход. – 2006. – 22 июня. – С. 3.