Серебрянников Сергей Вениаминович

За день до восемнадцатилетия Сергею пришла повестка в армию. Прибыв утром на областной сборный пункт, ночью уже сади­лись в поезд до Туркменистана. В пути сопровождающий сразу же «обрадовал» парней тем, что «светит» им «учебка» в городе Кушка в отдель­ном разведывательном батальоне. Из всех «благ» самое ценное, чему там учили, умение воевать и выжи­вать в любых условиях. Не скрывал, что многим из них предстоит поезд­ка в Афганистан.

Учебка подходила к концу. Никто вслух не говорил, но все знали, что уже есть списки для отправле­ния в Афганистан. О том, что он не едет, Сергей случайно узнал от свое­го товарища. «Я и сейчас толком не смогу объяснить,- вспоминает Сергей Вениаминович, — но такая обида меня взяла, как буд­то я хуже тех, кого взяли!». Пришел лично к командиру части и подал заявление с просьбой отправить в ДРА. Сослуживцы — кто назвал «ду­раком», кто-то молча пожал руку.

Политрук, вопреки своей должности, долго уговаривал подумать о ро­дителях, но уральский парень стоял на своем.

Пятого мая 1988 года их грузо­вой самолет приземлился на аэро­дроме в Кабуле. Вышли, и всех про­сто ослепило ярчайшее солнце. Жара, взлетают и садятся вертолеты. И в воздухе, это Сергей помнит от­четливо, ощущалась чужбина и еще непонятная пока тревога. Прибыли на бронетранспортерах в провинцию Олихомри, где стояла 21-ая застава на охране дороги СССР — Кабул. Их «городок» находился в ущелье, ок­руженный горами невероятной кра­соты, на вершинах которых шапка­ми лежал снег, на котором особо от­четливо виднелись черные точки постов. Встретили пятерых солдати­ков особенно радостно старослужа­щие, которым давно нужно было уезжать, но не было замены. На стро­евом построении прибывшим при­казали заучить, как отче наш, пять правил. Первое — «Не ходить без го­ловного убора» — Сергей испытал, как говорится, на своей шкуре, ког­да очнулся от запаха нашатыря, дан­ного медиком. Второе и третье: «Бро­нежилет — это вторая кожа» и «Ору­жие из рук не выпускать». Кстати, с автоматом они и так не расставались ни на минуту. «Нам еще в Союзе (учеб­ке) вдолбили, что автомат, как девуш­ку, — рассказывает Сергей, — всегда дер­жать при себе, иначе уведут. Поэто­му и не выпускали его ни на секунду. Порой даже ели одной рукой».

Негласный приказ был по переме­щению, который строго контролиро­вался. На крыше штаба установлен дзот с часовым, все пути-подходы за­минированы. Если нужно было от­нести продукты на пост в горах, со­званивались, указывая фамилии и приметы «гонцов». Четвертое правило — пос­ле 22 часов стрелять без предупреж­дения» — выведено из многолетнего опыта: свои по территории ночью не ходят. То, что каждый воинский за­кон пишется кровью, они поняли скоро. Повар, совсем молоденький солдатик, шел в сумерках и случайно подорвался на растяжке. От взрыва его сильно отбросило, и он начал ска­тываться вниз на «чужую» сторону. Сергей и его товарищи, не раздумы­вая, тут же бросились ему на помощь, но их остановили. Нельзя покидать пределы лагеря. Кроме того, от рас­тяжек могли пострадать еще несколь­ко человек. Так они и стояли немые от своей беспомощности. Пока ми­неры проверяли на мины местность, еще были слышны крики, потом все стихло. Парень умер от потери кро­ви.

Особенно плохо было с водой. «Сырую воду пить категорически зап­рещается» — пятое правило. Привози­ли горячую кипяченую воду, от кото­рой жажда только еще больше уси­ливалась. Приспособились из нее за­варивать некрепкий зелёный чай, но губы все равно трескались…

Пост, на котором он в качестве стрелка из автоматического гранато­мета непосредственно нес боевое де­журство, находился в наполовину вкопанном в землю бронетранспор­тере. Объект наблюдения и прежде всего охраны от разного рода дивер­сий — мост через ущелье, по которо­му днем и ночью в обоих направле­ниях двигались колонны советских войск. И так изо дня в день все де­вять месяцев. Ничего, по его словам, героического, того, о чем пишут в книгах. Разве расскажешь о том, как отчаянно хотелось написать письмо родным. Знал, что мать беспокоит­ся. Он и писал, только мысленно, так как перед боевой командиров­кой всем было сказано сообщить род­ным, чтоб те не присылали ответа, объяснив это тем, что якобы «пись­ма не доходят»… О том, где он служит, мать с отцом узнали случайно. В сельском клубе проходило мероп­риятие к празднику 23 февраля, и со сцены военный из города произнес, что киргинцы могут гордиться теми, кто сейчас несет трудную службу в Афганистане. Из названных двух фамилий одна была его — Серебрян­ников. После этого, как позже рас­сказали родные, ни одного телеви­зионного сюжета не пропускали. Всматривались в запыленные лица солдат на экране и с особым замира­нием сердца встречали почтальона…

1989 год. Вывод советских войск по мосту видели и помнят все. Но первой 11 февраля на него вкатилась и проехала их колонна. Волнение пе­реполняло настолько, что у многих невольно в глазах стояли слезы, ко­торых не было стыдно. В тот же день — аэродром, самолет, граница, и вот она — родная земля! Но радость встре­чи с отчизной омрачила подхвачен­ная где-то желтуха. Так что при­шлось два месяца полежать в госпитале. После дослуживал в городе Тер­мезе (Таджикинстан) в войсковой части «Крепость», стрелком. Отец, встретив на пороге, крепко пожал руку и коротко по-мужски произ­нес: «Спасибо, сын!»

Сергей Вениаминович сказал: «Меня поймут только те, кто был там. У нас даже солнце другое, ласковое…».

Наверное, многое до сих пор нельзя рассказывать, а может, и прав­да, хочется забыть. Во всяком случае, эти рано поседевшие мальчики, в свои восемнадцать лет повидавшие войну и смерть товарищей, имеют на это полное право.

Список литературы:

Абрамова Е. Письма сюда не доходят… // Восход. – 2014. – 15 февр. – С. 2.