Улиц в Ирбите немало, но у каждого горожанина, наверное, есть из них самая любимая. У многолетнего фотокорреспондента газеты «Восход», настоящего профессионала в своем деле Юрия Ивановича Жукова такой, к примеру, была улица имени Григория Константиновича Орджоникидзе. Особенно в те дни, когда она буквально утопала в яблоневой кипени.
Из снимков, сделанных на улице в разные времена года на протяжении немалого количества лет, у фотографа даже одна из его персональных фотовыставок сложилась.
Кроме Жукова, у улицы Орджоникидзе есть немало других почитателей.
Те, кто постарше, о человеке, именем которого улица названа, в принципе, знают. У молодежи познания более скудные. «Какой-то революционер». «Судя по фамилии — грузин». «Вроде министром был при коммунистах». «Не знаю я такого и знать не хочу»… Даже в таких, чисто «молодежных», ответах толика правды присутствует. В революционном движении Серго (его партийный псевдоним) Орджоникидзе участвовал с 1903 года. Причем сразу же примкнул к большевикам. В 1904 году был впервые арестован. Немало времени провел в тюрьмах и ссылках (на территории нынешних Красноярского края и Якутии). В 1910-1911 годах учился в знаменитой партийной школе Лонжюмо под руководством В. И. Ленина. Активно участвовал в октябрьских событиях 1917 года в Петрограде (сегодня одни называют эти события великой социалистической революцией, другие — переворотом), сумел путем агитации «увести» от Керенского несколько воинских частей. Уже в декабре семнадцатого Григорий Константинович был назначен чрезвычайным комиссаром Украины, стал позднее организатором трех советских республик — Донской, Кубано-Черноморской, Северо-Кавказской…
В годы Гражданской войны Орджоникидзе — член Реввоенсоветов ряда армий и фронтов.
В 1920 году он был назначен председателем Северо-Кавказского ревкома. С февраля 1922 года Серго — первый секретарь Закавказского, а с сентября 1926 года — Северо-Кавказского крайкома партии большевиков…
Правы и те, кто вспомнил о «министерстве» Орджоникидзе (по национальности, действительно, грузина).
Правда, Григорий Константинович был не министром — наркомом. Сначала рабоче-крестьянской инспекции, потом — более шести лет-тяжелой промышленности СССР. Еще выше наркомовской должности были посты председателя Всесоюзного Совета Народного Хозяйства (ВСНХ) и заместителя председателя Совета Народных Комиссаров, которые Григорий Константинович также занимал в конце двадцатых и в тридцатые годы.
С именем Орджоникидзе напрямую связывают процесс индустриализации в нашей стране. Однако в годы перестройки, а уж в постсоветские годы особенно, Григория Константиновича стали как бы свергать с пьедестала.
Во многих «демократических» изданиях вышли материалы, где было отмечено, что фельдшер (Орджоникидзе в 1901-1905 годах учился в Тифлисской фельдшерской школе при городской Михайловской больнице) никак не мог успешно руководить экономикой большой страны. Мол-де, всю работу за него делали его заместители, особенно Юрий (Георгий) Леонидович Пятаков.
Вместе с тем умение найти себе умных, эрудированных помощников всегда было отличительной чертой незаурядных руководителей. Американский консультант, помогавший нам строить Днепрогэс, написал об Орджоникидзе: «Его умение схватывать детали, его понимание проблем, которые в большинстве своем были новы для него, поистине феноменальны!».
Согласитесь, что очень многие из тех, кто руководил или сейчас руководят российскими министерствами, такой оценки, да еще от иностранцев, вряд ли удостоятся…
Многих из заместителей Орджоникидзе во второй половине 30-х годов арестовали и репрессировали. Как стало известно уже в начале 50-х годов — незаконно, заставив людей оговорить себя и других.
Тот же Пятаков, бесстрашный по жизни, поверив, что из-за него пострадает его единственный сын, «признался», что он был сторонником Троцкого и даже ездил к нему на конспиративную встречу в Норвегию (хотя в это время был в Москве)…
В отличие от многих других наркомов Серго не хотел мириться с обилием арестов его подчиненных. Создал наркоматовскую инспекцию для проверки состояния дел на месте. Да фактов вредительства или саботажа не обнаружила. На основании отчетов инспекции было составлено официальное письмо в Политбюро ЦК партии, в котором отвергались обвинения в попустительстве врагам народа на предприятиях тяжелой промышленности. С этим письмом, как основным из докладов, Григорий Константинович собирался выступить на ближайшем пленуме ВКП(б). Однако утром 17 февраля 1937 года он узнает, что все члены нар-коматовской инспекции арестованы (причем вместе с женами). В этот же день, как утверждают многие историки (например, Николай Зенькович), Орджоникидзе имел «горячий» разговор со Сталиным. О чем шла речь между двумя ранее достаточно близкими людьми, можно только угадывать, но ясно одно — генсек с доводами и аргументами наркома не согласился. Восемнадцатого февраля Григория Константиновича не стало.
До сих пор версий его скоропостижной кончины три. Первая — не выдержало больное сердце наркома (именно эту версию озвучил И. В. Сталин, стоя у кровати мертвого соратника).
Вторая — самоубийство (Григорий Константинович застрелился).
Третья — заказное убийство Серго работником НКВД. Доказательств правдивости любой из версий много, но убедительных на сто процентов нет. Поэтому и мы не будем ставить какую-либо итоговую точку, хотя больше верим во вторую версию трагедии… Орджоникидзе похоронили с почестями — его прах замурован в Кремлевской стене. Назвали в его честь города, вузы, техникумы, заводы, поселки, села, станицы, школы, корабли и очень много улиц… В числе последних и та, что в Ирбите.
Которую в майские дни впору называть Яблоневой. Из-за бело-розовой кипени. За которую так любил одну из центральных городских улиц замечательный ирбитский фотограф Юрий Жуков…
Список литературы:
Живулин, В. Любил, наверно, яблони Серго… / В. Живулин // Восход. – 2011. – 30 июля. – С. 3.