Улица Орджоникидзе (статья 2)

Улиц в Ирбите немало, но у каждого горожанина, навер­ное, есть из них самая люби­мая. У многолетнего фото­корреспондента газеты «Восход», настоящего про­фессионала в своем деле Юрия Ивановича Жукова такой, к примеру, была улица имени Григория Константи­новича Орджоникидзе. Особенно в те дни, когда она буквально утопала в яблоне­вой кипени.

Из снимков, сделанных на улице в разные времена года на протя­жении немалого количества лет, у фотографа даже одна из его персо­нальных фотовыставок сложилась.

Кроме Жукова, у улицы Орджо­никидзе есть немало других почи­тателей.

Те, кто постарше, о человеке, именем которого улица названа, в принципе, знают. У молодежи по­знания более скудные. «Какой-то революционер». «Судя по фамилии — грузин». «Вроде министром был при коммунистах». «Не знаю я та­кого и знать не хочу»… Даже в таких, чисто «молодеж­ных», ответах толика правды при­сутствует. В революционном движе­нии Серго (его партийный псев­доним) Орджоникидзе участвовал с 1903 года. Причем сразу же прим­кнул к большевикам. В 1904 году был впервые арестован. Немало времени провел в тюрьмах и ссыл­ках (на территории нынешних Красноярского края и Якутии). В 1910-1911 годах учился в знамени­той партийной школе Лонжюмо под руководством В. И. Ленина. Ак­тивно участвовал в октябрьских со­бытиях 1917 года в Петрограде (се­годня одни называют эти события великой социалистической револю­цией, другие — переворотом), сумел путем агитации «увести» от Керен­ского несколько воинских частей. Уже в декабре семнадцатого Григо­рий Константинович был назначен чрезвычайным комиссаром Украи­ны, стал позднее организатором трех советских республик — Донс­кой, Кубано-Черноморской, Северо-Кавказской…

В годы Гражданской войны Орд­жоникидзе — член Реввоенсоветов ряда армий и фронтов.

В 1920 году он был назначен председателем Северо-Кавказского ревкома. С февраля 1922 года Сер­го — первый секретарь Закавказс­кого, а с сентября 1926 года — Севе­ро-Кавказского крайкома партии большевиков…

Правы и те, кто вспомнил о «ми­нистерстве» Орджоникидзе (по на­циональности, действительно, гру­зина).

Правда, Григорий Константино­вич был не министром — наркомом. Сначала рабоче-крестьянской инспекции, потом — более шести лет-тяжелой промышленности СССР. Еще выше наркомовской должнос­ти были посты председателя Всесо­юзного Совета Народного Хозяй­ства (ВСНХ) и заместителя предсе­дателя Совета Народных Комисса­ров, которые Григорий Константи­нович также занимал в конце двад­цатых и в тридцатые годы.

С именем Орджоникидзе напря­мую связывают процесс индустри­ализации в нашей стране. Однако в годы перестройки, а уж в постсоветские годы особенно, Григория Константиновича стали как бы свергать с пьедестала.

Во многих «демократических» изданиях вышли материалы, где было отмечено, что фельдшер (Ор­джоникидзе в 1901-1905 годах учился в Тифлисской фельдшерской шко­ле при городской Михайловской больнице) никак не мог успешно руководить экономикой большой страны. Мол-де, всю работу за него делали его заместители, особенно Юрий (Георгий) Леонидович Пята­ков.

Вместе с тем умение найти себе умных, эрудированных помощни­ков всегда было отличительной чер­той незаурядных руководителей. Американский консультант, по­могавший нам строить Днепрогэс, написал об Орджоникидзе: «Его умение схватывать детали, его по­нимание проблем, которые в боль­шинстве своем были новы для него, поистине феноменальны!».

Согласитесь, что очень многие из тех, кто руководил или сейчас руко­водят российскими министерствами, такой оценки, да еще от иностран­цев, вряд ли удостоятся…

Многих из заместителей Орджо­никидзе во второй половине 30-х годов арестовали и репрессировали. Как стало известно уже в начале 50-х годов — незаконно, заставив людей оговорить себя и других.

Тот же Пятаков, бесстрашный по жизни, поверив, что из-за него пост­радает его единственный сын, «при­знался», что он был сторонником Троцкого и даже ездил к нему на кон­спиративную встречу в Норвегию (хотя в это время был в Москве)…

В отличие от многих других нар­комов Серго не хотел мириться с обилием арестов его подчиненных. Создал наркоматовскую инспек­цию для проверки состояния дел на месте. Да фактов вредительства или саботажа не обнаружила. На основании отчетов инспек­ции было составлено официальное письмо в Политбюро ЦК партии, в котором отвергались обвинения в попустительстве врагам народа на предприятиях тяжелой промыш­ленности. С этим письмом, как основным из док­ладов, Григорий Константинович собирался выступить на ближай­шем пленуме ВКП(б). Однако утром 17 февраля 1937 года он узнает, что все члены нар-коматовской инспекции арестова­ны (причем вместе с женами). В этот же день, как утверждают многие историки (например, Нико­лай Зенькович), Орджоникидзе имел «горячий» разговор со Стали­ным. О чем шла речь между двумя ранее достаточно близкими людь­ми, можно только угадывать, но ясно одно — генсек с доводами и ар­гументами наркома не согласился. Восемнадцатого февраля Григо­рия Константиновича не стало.

До сих пор версий его скоропос­тижной кончины три. Первая — не выдержало больное сердце нарко­ма (именно эту версию озвучил И. В. Сталин, стоя у кровати мерт­вого соратника).

Вторая — самоубийство (Григо­рий Константинович застрелился).

Третья — заказное убийство Сер­го работником НКВД. Доказательств правдивости лю­бой из версий много, но убедитель­ных на сто процентов нет. Поэтому и мы не будем ставить какую-либо итоговую точку, хотя больше верим во вторую версию трагедии… Орджоникидзе похоронили с по­честями — его прах замурован в Кремлевской стене. Назвали в его честь города, вузы, техникумы, за­воды, поселки, села, станицы, шко­лы, корабли и очень много улиц… В числе последних и та, что в Ир­бите.

Которую в майские дни впору называть Яблоневой. Из-за бело-розовой кипени. За которую так любил одну из центральных городс­ких улиц замечательный ирбитский фотограф Юрий Жуков…

Список литературы:

Живулин, В. Любил, наверно, яблони Серго… / В. Живулин // Восход.  – 2011.  – 30 июля.  – С. 3.