Археология

Древний человек появился на Ура­ле в конце раннего палеолита около 200 тыс. лет тому назад. Тогда, в леднико­вый период, ландшафт края представ­лял собой тундростепь, которую насе­яли мамонты, шерстистые носороги, лошади, благородные и северные оле­ни. Немногочисленные стоянки древ­него человека, открытые археологами на Южном и на Северном Урале, сви­детельствуют о подвижном образе жизни древних охотников на северно­го оленя, лошадь, мамонта.

В 40—10 тыс. лет назад до н. э. на­селение Урала возросло, более разно­образными стали памятники: наряду с временными стоянками, появились места разделки туш мамонтов (напри­мер, Гаринское на р. Лозьве), а также знаменитые теперь уже на весь мир Каповая и Игнатиевская пещеры на Южном Урале с росписями стен — са­мыми древними на Урале мифами.

Памятники этого времени еще предстоит открыть по берегам р. Ницы. Они вполне там могут быть, так как есть севернее (верховья р. Тагил) и южнее (пещера Гебауэра на р. Пышме). Кроме того, воды Ницы и Туры неоднократно обнажали в нижних сло­ях высоких берегов кости ископаемых животных. Важно только, чтобы наход­ки дошли до археологов и не получи­лось очень обидного случая с издели­ем из кости, которое доставили архео­логам с р. Туры. На плоскости кости было выгравлено изображение мамон­та — очень редкая, а для Урала вооб­ще уникальная находка! Но, к сожале­нию, автор находки, видимо, чтобы сделать рисунок более четким, кончи­ком какого-то острого предмета углу­бил древние линии. Уникальные пред­мет пропал для науки, потому что его уже нельзя считать достоверным.

Когда ледники начали таять, вода затопила все впадины, в лесном Заура­лье образовалась масса озер, а реки стали более полноводными. В это вре­мя — эпоху мезолита (8—7 тыс. до н. э.) древний человек изобретает лодку, лыжи, сани, лук со стрелами, много­численные ловушки на зверя и рыбу. Обилие охотничьей добычи и рыбно­го промысла способствовали быстро­му росту населения. В конце эпохи ме­золита началось массовое расселение по берегам озер и рек.

Из озерных краев, в том числе, с бе­регов озер Аятского и палеоозера Не-вьянского по рекам Режу и Нейве об­щины восточно-уральской неолитичес­кой общности, по всей вероятности, на лодках достигли р. Ницы и освоили мысы невысоких боровых террас. В Ирбитском районе разведкой середины XX века обнаружен ряд памятников эпохи неолита (6—4 тыс. до н. э.). Рас­копками было исследовано Юдинское селище. Памятник занимает невысокий (3 м) мыс озера Осинового, старицы р. Ницы. Там была расположена времен­ная стоянка охотников и рыболовов.

Почему стоянка определена как временная? Потому,   что невелик котло­ван сооружения, об­наруженный во вре­мя раскопок. Его площадь всего 12 кв. м. В то время как на зимниках — посто­янных поселениях этой культурной об­щности — котлова­ны жилищ достигали 100 кв. м, где размещалась родовая об­щина в 30 и более человек.

Почему стоянка принадлежала охотникам и рыболовам? Потому, что среди изделий из камня есть наконеч­ники стрел для охоты и скребки для об­работки шкур, а также тальковые пред­меты с двумя отверстиями, которые могли использоваться как грузила для сетевого рыболовства.

Еду готовили в глиняной посуде полуяйцевидной формы. Ее для устой­чивости вкапывали в землю или обкла­дывали камнями. Сосуды по всей внеш­ней поверхности покрывали узорами в виде горизонтальных поясков наклон­ных линий, взаимопересекающихся треугольников, волнистых линий. Узо­ры наносились концом палочки спосо­бом прочерчивания или отступания. Нередко в качестве ориентира исполь­зовались челюсти мелких хищников, оставляющие отпечатки в виде гребен­чатого штампа. Почему узоры были разнообразными? Сейчас бы мы ска­зали — для красоты. Но у исследова­телей, которые для ответа на такие воп­росы обращаются к этнографии, есть и другие версии. Одна из них — в со­судах с одними узорами готовили мяс­ную пищу, для рыбы употребляли со­суды с другими мотивами, для воды — с третьими. Другая версия — различ­ные узоры служили знаками принад­лежности к определенной родовой группе.

На берегах р. Ницы продолжа­лась жизнь и в пос­ледующую энеоли-тическую эпоху (3 тыс. до н. э.). Энеос — медь, литое — камень. Но в этот период в лесном Зауралье эти пред­меты из меди встречаются редко. Мед­ные ножи, шилья, украшения изготов­ляло население южной приуральской степи. По всей вероятности, они обме­нивали медные изделия своим север­ным соседям на пушнину или мехо­вые изделия.

Основные находки энеолитического времени с Юдинского поселения, а также других поселений с берегов Ницы (Булановского, Хуторского) составляет керамика и изделия из камня. Основа хозяйства этого периода оставалась прежней — охота, рыболовство, соби­рательство. Изменения произошли в технике изготовления орудий. Форма и размер наконечников стрел, обработан­ных с двух сторон ретушью, стала бо­лее разнообразной, в соответствии с различным видом дичи, на которую охотились. Заметно увеличилось число шлифованных орудий — топоров, те­сел, долот, скобелей, которые использо­вали для обработки дерева.

В эпоху бронзы (2 тыс. до н. э.) кли­мат становится более засушливым, вследствие чего лесостепные ландшаф­ты сдвигаются в сто­рону южной кромки тайги. С этого периода начинаются миграци­онные процессы на Урале, нашедшие свое отражение в истории ирбитского края. Пер­вая волна переселе­ния пришла с Южного Урала. Мигранты при­несли с собой новые формы хозяйства: на­ряду с охотой и рыбо­ловством, в крае появ­ляется придомное ско­товодство, основой ко­торого был мелкий и крупный рогатый скот. В быту и хозяйстве значительно реже ис­пользуются каменные орудия, ведущее мес­то занимают бронзо­вые ножи, шилья, на­конечники копий, кельты. Последние, в зависимости от формы рукояти, мож­но было использовать как топор, либо как мотыгу.

О появлении нового населения ар­хеологи судят не только на основе на­ходок костей домашних животных в слое поселений, но также по форме и орнаментации посуды. Вместо круглодонных прямостенных сосудов появи­лись плоскодонные горшковидной фор­мы. Узоры наносились гребенчатым штампом по шейке и верхней части тулова.

Во второй половине 2 тыс. до н. э. на территории среднего течения р. Ницы появились группы инородного населения из Западной Сибири. Они тоже были скотоводами, поэтому изме­нений в хозяйственную жизнь не вне­сли. Форма сосудов осталась прежней — горшки с плоским дном. Только по шейке нередко встречается утолщение в виде валика или воротничка и значи­тельно обедняется орнамент. Резные узоры или насечки в сочетании с ря­дом глубоких ямочек украшали толь­ко шейку.

К этому периоду относятся мате­риалы из нижних горизонтов Ирбитс­кого городища. Укреплений в это вре­мя еще не было возведено. Население жило в домах каркасно-столбовой кон­струкции, очаги открытые или в виде ям, устраивали в цен­тре построек, дым уходил в отверстие в верхней части крыши над очагом.

Можно предпо­ложить, что к этому периоду относится бронзовое изображе­ние лося, найденное на Ирбитском городи­ще. В ряде публика­ций солидных авторов эта фигурка сопос­тавляется с петрогли­фами (рисунками, вы­битыми по камню) Томских писаниц эпо­хи бронзы. Также, как и в наскальных изоб­ражениях, у зверя, вы­полненного в металле, выделены рога и серь­га под подбородком. Две овальные личины с глазами, но без носа и рта, изображенные на крупе лося, также находят прямую аналогию среди томских личин на ска­лах.

Более основательно в Ирбитском районе изучены памятники железного века (1 тыс. до н. э. — 1 тыс. н. э.). Рас­копки велись в Ирбитском городище, Юдинском селище и городище, Кашин­ском селище, Мысовском могильнике.

Судя по количеству жилищных впа­дин на Юдинском и Кашинском сели­щах, в раннем железном веке (VII век до н. э. — III век до н. э.) площадь посе­лений была довольно обширной — до 10 тыс. кв. м.

На протяжении почти тысячелетия берег озера Осинового заселялся неоднократно. В начале эпохи поселения края были северно-западной перифе­рией большой лесостепной ассоциа­ции племен бассейна р. Тобола. Насе­ление занималось скотоводством, под­спорьем служили охота и рыбная лов­ля. Сосуды снова лепили с круглым дном, украшали по шейке рядами ямо­чек. Жили в слабо углубленных в зем­лю постройках каркасно-столбовой конструкции.

О тесных связях с металлургами Иткульского очага горно-лесной зоны Зауралья свидетельствуют находки со­судов иткульского типа как на Юдинс­ком селище, так и в среднем слое Ир­битского городища.

В этот период времени иткульские металлурги поставляли на обмен мед­ные слитки и изделия из меди во всех направлениях — приуральским земле­дельцам и скотоводам, южно-уральс­ким кочевникам, северным охотникам, восточным лесостепным скотоводам. В районе среднего течения Ницы нет залежей медной руды. Здесь иткульс­кие металлурги обменивали слитки на скот. Для переплавки слитков на посе­лении Юдинском использовались тиг­ли и льячки, от которых сохранились фрагменты. Восстановлен тигель в виде сосуда баночной формы. Верхняя часть его внутренней поверхности и низ окошечка прямоугольной формы ошлакованы. Возможно, здесь был от­лит медный наконечник стрелы, най­денный на поселении. Следы метал­лургического производства обнаруже­ны также в среднем слое Ирбитского городища.

В III веке до н. э. происходит рас­пад Иткульского металлургического очага. Основным металлом, как для хо­зяйственных, так и для военных нужд, становится не медь, а железо. А желез­ную руду в том объеме, который тре­бовался в древности, можно было до­быть везде, где есть болота. Иткульские металлурги начали расселяться по пу­тям своих торговых связей к северу и востоку, подчиняя себе местное насе­ление.

На рубеже эр снова осваивается невысокая терраса у озера Осинового там, где раньше обитало лесостепное население, а также территория в 300 м северо-восточнее, на более высокой части берега. На поселениях исследо­вано три жилища прямоугольной фор­мы размерами 25—30 кв. м и постройка, округлая на плане. Жилища были углублены в землю на 40—60 см, име­ли отвесные стенки, ровный пол и коридорообразный выход, иногда с не­большим тамбуром. В центре жилищ находился очаг, по обе стороны кото­рого, параллельно стенкам котлована, располагались канавки. Вдоль стены, противоположной выходу, были нары, от которых сохранился деревянный на­стил. У каждого жилища к стенкам кот­лована примыкали наземные построй­ки прямоугольной формы, иногда свя­занные с жилищем небольшим кори­дором. Судя по незначительному чис­лу находок на полу и отсутствию оча­гов, пристройки могли использоваться как кладовки или для содержания ско­та в зимнее время.

Наличие столбовых опорных ям в центре жилищ позволяют восстановить два типа покрытия — двускатное и че­тырехскатное. Судя по насыщенности слоя находками, оба поселения были долговременными. Посуда с этих па­мятников имеет четко выраженную шейку, переходящую в круглое тулово. Узоры наносились по шейке и верхней части тулова крупнозубым гребенча­тым штампом. Нередко встречаются мотивы, свидетельствующие о преем­ственности с узорами посуды иткульских металлургов.

Находки железных шлаков, желез­ных ножей — свидетельства кузнечно­го дела на поселениях.

Сохранились тесные контакты с ле­состепными скотоводами. О проник­новении отдельных групп этого насе­ления с подвижным образом жизни повествуют курганные могильники, которые появились по берегам р. Ницы и среднего течения р. Туры. На Юдинском и Кашинском селищах сре­ди местной посуды, орнаментирован­ной гребенчатым штампом, встречена керамики лесостепного населения, ук­рашенная резными узорами, в том числе, сосуды с горлом и бомбовидным туловом.

Начало эпохи железного века (III— V века) совпало с Великим переселе­нием народов. Основная масса кочев­ников двигалась в это время по южно­уральским степям. В лесостепи Урала события Великого переселения прихо­дятся на IV—V века, когда там с восто­ка и юго-востока появляются племена, различающиеся по образу жизни, язы­ку, культуре. В V—VI веках эти различные в этническом отношении племена объединяются под главенством угров-коневодов.

Но для кочевания территория уральской лесостепи была ограничен­ной. И в V—VI веках началось постепен­ное проникновение угорских групп в лесную полосу Приуралья и Зауралья. Как местное, так и пришлое население было близким в язы­ковом отношении (финно-угорская языковая группа), но различались по об­разу жизни. Мест­ные условия не бла­гоприятствовали ко­чеванию, коневоды были вынуждены перейти к оседлому образу жизни. Ста­новление новой культуры носило ха­рактер взаимоасси­миляции — процес­са, когда происходит взаимообогащение культур. В течении VI—IX веков на тер­ритории лесного За­уралья складывают­ся три племенных образования: первое — в горно-лесной полосе, второе — в северной (верховья Туры и Тавды), тре­тье — в лесной зоне бассейнов рек Туры и Тавды.

Именно в это время по берегам Ницы появляются городища и кости­ща. Почему возво­дили городища? В этот и последующий период охранять стада и накопленное богатство приходи­лось не только и не столько от хищных зверей, сколько от собственных соплеменников, которые тоже спешили ут­вердиться на новой земле.

Городища строили на высоких (5— 8 м) мысах или останцах (Ирбитское го­родище), вал и ров сооружали в наиболее доступных местах, ограждая жи­лую территорию от вторжения. В том случае, когда высота берега неболь­шая, укрепления носили характер кру­говой обороны, а внешне городище выглядело как большой курган, обне­сенный рвом (Юдинское городище).  Вал состоял из не­больших деревян­ных клетей, забутованных землей.

На Юдинском городище четыре— пять срубных жи­лищ размерами 35—40 кв. м разме­щались по перимет­ру вала. Каркас крыши перекрывал­ся берестяными по­лотнищами и дер­ном. Жилища отап­ливались глинобит­ными очагами.

Основную часть находок с пола жи­лищ составляли фрагменты сосудов, куски листовой бронзы, возможно, оковки от деревян­ных предметов. Кроме того, был найден железный стержень, костяные наконечники стрел, а также вылепленная из глины фигурка сидячего человека. За пределами жи­лищ, наряду с об­ломками сосудов, было много костей домашних живот­ных. Приземистые круглодонные сосу­ды по слабо выра­женной шейке укра­шались нарядным орнаментом. В нем гребенчатые узоры (местная традиция) сочетались с отпечатками перевитого шнура (традиция угров-коневодов).

Второй памятник этого времени занимал центр мыса юго-западнее го­родища (пос. Юдинское). Там в верх­них слоях было расчищено костище, от которого сохранился зольный пласт округлой формы диаметром 2,5 м, включающий большое количество мелких кальцинированных косточек. Среди косточек найдены: обломки ко­стяных наконечников стрел, пластинка из листовой бронзы, оба конца кото­рой вырезаны в виде голов лося. Кро­ме того, расчищены остатки 18 раздав­ленных сосудов, аналогичных тем, что найдены на полу жилища.

Какой обряд здесь производился? Можно только предположить на осно­вании находок — изображение голов лося, наконечники стрел, что это были жертвоприношения, связанные с нача­лом (или концом) охоты.

В X—ХШ веках на основе трех пла­менных объединений на территории Среднего Зауралья складывается древнемансийская общность. Все основ­ные черты культуры этой общности хорошо просматриваются в памятни­ках ирбитского края: в верхних гори­зонтах Ирбитского и Юдинского горо­дищ и материалах с Мысовского мо­гильника.

Оборонительные сооружения в этот период перестраиваются. Крепо­стные стены становятся выше, на Юдинском городище они достигают 3 м, углубляется ров. Срубные жилища квадратной формы выстроены по пе­риметру городища кругом, длинные коридорообразные выходы обращены к центру. Крыша и выход были пере­крыты досками. В углах, противопо­ложных выходу, находились глинобит­ные очаги прямоугольной формы и хозяйственные ямы. Вдоль стен про­слежены остатки деревянных нар.

Находки костей животных в верх­них слоях Юдинского и Ирбитского го­родищ свидетельствуют о наличии ско­товодства. Разводили коней, крупный и мелких рогатый скот.

Из железных предметов на памят­никах обнаружены наконечники стрел, ножи, половинка кресала, рыболовный крючок и два массивных крюка для подвешивания котла над очагом. На­ходки железных шлаков у края горо­дищ и в выбросах за их пределами, на­ходка бракованного железного нако­нечника стрелы позволяют предполо­жить наличие местного кузнечного производства.

Население городищ обеспечивало себя и изделиями из кости. Наряду с целыми предметами, наконечниками стрел, гарпунов, проколок, на множестве костей заметны следы обработки.

Как и на всех других памятниках древнемансийской культуры украше­ния — подвески, пронизки, пуговицы — изготовлялись из оловянистой брон­зы. У сосудов сохранилась приземис­тая круглодонная форма, но орнамент по шейке стал более простым. Чаще всего шейку украшали отпечатки пере­витого шнура, реже — узоры гребен­чатого штампа. В этот период продол­жали изготовлять из глины сидячие фи­гурки людей. В отличие от более ран­них, они все орнаментированы и поло­маны. Чаще всего отломана головка. Узоры на фигурках нередко довольно сложные, по всей вероятности, они имитируют одежду.

Среди ученых сложились разные версии о назначении этих фигурок. Одни видят в них детские игрушки, дру­гие — фишки игры для взрослых, тре­тьи усмотрели в них ритуальные пред­меты.

На каком основании возникло тре­тье предположение? Обычай изготов­ления глиняных женских фигурок вес­ной, когда оживает мать-земля, и по­ломки этих предметов в Северной Ев­разии, в том числе, и на Урале, еще с эпохи энеолита. Этот обычай связан с культом плодородия. Возможно, и на угорских городищах мы имеем следы этого ритуала.

Погребальный обряд этого време­ни можно частично восстановить в ре­зультате раскопок у д. Мыс. Частично, потому что могильник впоследствии был нарушен сначала поселением па­шенных татар, а потом огородами жи­телей д. Мыс. По словам жителей, в огородах находили кости человеческих скелетов, браслеты, медные бусы.

Раскопками обнаружено два вида погребальной практики. В грунтовых могилах глубиной до 80—90 см умер­ших укладывали вытянуто на спине, руки вдоль туловища. В изголовье по­мещали какие-то деревянные предме­ты, а иногда только речную гальку. По­гребения в неглубоких (25—49 см) ямах или на горизонте сопровождали веща­ми. Так, у левого бока одного из кос­тяков наиболее сохранившегося погре­бения, лежали костяные наконечники стрел, справа — железный нож, креса­ло, точило и сосуд, украшенный отпе­чатками полой косточки.

Южнее, в разрушенном погребе­нии среди угольков найдены части обоженного черепа, обломок желез­ной мотыги, фрагменты сосуда со шнурованным орнаментом. От дру­гих разрушенных погребений сохра­нились бусы и железный наконечник мотыги.

Погребальный обряд находит пря­мые аналогии в этнографических све­дениях и северных манси: рядом с умершим помещали трубку, кисет с та­баком, огниво, кресало, посуду с пи­щей.

Точное время, когда на территории лесного Зауралья появилось тюркское население, пока неизвестно. Можно лишь утверждать, что на месте угорс­кого могильника у д. Мыс поселение возникло не раньше XIV века.

Раскопками вскрыто пять назем­ных построек и одна углубленная в землю. Три из них были жилыми, ос­тальные — хозяйственного назначения. Очаги в жилищах были в виде откры­тых кострищ, или слегка углублены в землю, рядом с ними расчищены хо­зяйственные ямы. Среди находок в жи­лищах и подле них — кости домашних животных, железный нож, крючок и обломок котла, глиняное грузило, би­тая глиняная посуда.

Посуду изготовляли двумя спосо­бами — ручным и с применением ручного гончарного круга. Все сосу­ды плоскодонные, без орнамента, но разнообразны по форме: баночной, горшковидной, в виде тарелок с невы­соким вертикальным бортиком. Есть только одно, и то косвенное, свидетель­ство того, что население занималось земледелием. На дне одной из хозяй­ственных ям лежала зернотерка.

Эти мало информативные архео­логические свидетельства по истории края в XIV—XVI веках могут быть ча­стично дополнены по письменным ис­точникам. В русских грамотах XVII века население, жившее в среднем те­чение Туры, обозначено как пашен­ные ясачные татары. Они обосновыва­лись на той территории, где было воз­можно пашенное земледелие, оттеснив мансийское население (вогул) в горно­лесную и северную зоны Урала. В кни­ге Сибирских приказов межевые зна­ки татар и вогул были установлены по устью р. Реж, по Кунгурской летописи северная граница проходила у верхо­вьев р. Тагил.

С конца XVI века в крае началась русская колонизация.

Список литературы:

Викторова, В.  Ирбитский край в древности // Веси. – 2004. — № 3. – С. 7-10.